« …Где русская армия? — Нет ее! Пойдите в окопы—и вы увидите вооруженную толпу, растленную обрывками политических учений, неспособную ни к обороне, ни к наступлению в большей своей части.

Поезжайте в тыл — в столицы, крупные города русские — и вы увидите не народ, а чернь, живущую мыслями о грабежах и насилиях, втоптавшую в грязь трехцветное, старое русское знамя, не имевшее ничего общего с той династией, которая низвергнута народом! Злобные герои и вожаки анархии, залившие всю Россию мутной волной своих учений, подняли свое двухцветное знамя, идущее не к разуму, а к инстинктам толпы; знамя красного петуха и черного Черновского передела.» ~Владимир Пуришкевич

Интерпретация событий в настоящей статье во многом отличается от официальной версии, и объясняет многие, последовавшие далее события, объясняя их с точки зрения национальной, но не мировой революции.

Право нации на самоопределение, декларированное большевиками, а впрочем, и до них, в условиях развала империи безусловно имело приоритет перед всеми иными задачами, поскольку на основе реализации такого права определялись бы и выстраивались новые отношения внутри страны. Но, как известно, все вошедшие в состав СССР республики до определенного момента (после революции и переворота 1917 года) были вполне самостоятельны, и не ставили перед собой цель стать частью новой, теперь уже большевистской империи. Провозглашенный справедливый лозунг в начале переворота помог развалить империю на национальные окраины. которые позже были захвачены по очереди и по отдельности.

В ряде территорий такие «операции» не удались — это Прибалтика, Польша, Финляндия, Бессарабия. Позже «поражение» первых лет революционной экспансии было исправлено в 1939 — 1940 годах.

Сейчас в прессе, на радио, в кино и искусстве пытаются обеспечить в некотором роде баланс между отношением к «красным» и «белым» — в фильмах до начала периода «новой России» «красные» — хорошие, «белые» — плохие и даже глупые. После 90-х годов — «белые» — благородны и хороши, красные сеют анархию, хаос, террор. Но как только события выходят на границы и в национальные окраины, никто из боровшихся за национальную идентичность в «хорошие» не записывается, даже если и воевал с «белыми» против «красных». Почему так происходит — пусть каждый делает выводы самостоятельно. Хочу лишь напомнить одно — Дмитрий Григорьевич Щербачев, русский генерал (от инфантерии), помощник, а фактически — главнокомандующий армиями Румынского фронта, своим решением разрешил румынским войскам войти в Бессарабию.

Можно говорить про Щербачева все что угодно, но в одном ему нельзя отказать — это последовательный борец против революции (за что был объявлен «врагом народа» и поставлен «вне закона»), один из видных деятелей Белого движения, давший начало Вооруженным Силам Юга России.

Во время событий 9 января 1905 Щербачёв командовал особым гвардейским отрядом, состоявшим из двух батальонов лейб-гвардии Преображенского, двух батальонов лейб-гвардии Павловского полков и батальона лейб-гвардии Артиллерийской бригады. Отряд Щербачёва разогнал рабочую демонстрацию на Невском проспекте. Участвовал в подавлении беспорядков в Кронштадте и бунта в лейб-гвардии Сапёрном батальоне.

После октябрьского переворота Щербачёву удалось на некоторое время сдержать разложение войск фронта под воздействием революционных событий и большевистской агитации, возможно в т.ч. и по той причине, что на румынском фронте в воинских частях присутствовало значительное количество украинцев и бессарабцев, которые в определенной мере придерживались собственных национальных интересов, идущих вразрез с интересами большевиков. Щербачев добился того, что фронтовой комитет 30 октября 1917 принял решение о непризнании советской власти.

Генерал от инфантерии Щербачев Дмитрий Григорьевич, в годы 1-й мировой войны — фактически командующий армиями Румынского фронта. Видный деятель Белого движения.

Продолжая быть верным старой России, в конце 1917 года Щербачев наладил связь между штабом фронта и генералом М. В. Алексеевым, прибывшим на Дон, куда стекались противники советской власти. В результате на Румынском фронте возникла идея о создании Корпуса русских добровольцев для последующей его отправки на Дон.

История отряда полковника Дроздовского и частично примкнувшего к нему остатков отряда Генерала Белозора (в основном офицеры румынского фронта, всего от 800 до 1050 человек) в мае 1918 года с боями прошли от Ясс к Новочеркасску, совершив марш в более чем 1200 верст, заслуживает отдельной статьи.

Полковник, позже — Генерал-майор Дроздовский Михаил Гордеевич. Единственный из командиров Русской армии, сумевший сформировать добровольческий отряд и привести его организованной группой с фронта Первой мировой войны из Ясс в Новочеркасск на соединение с Добровольческой армией в феврале — апреле (ст. ст.) 1918 года. Начальник 3-й пехотной дивизии в Добровольческой армии.

Сам же Щербачев предпочел поддержать решение Украинской Центральной рады, провозгласившей независимость Украины, об объединении войск Юго-Западного и Румынского фронтов бывшей Русской армии в единый Украинский фронт и был назначен командующим войсками Украинского фронта Действующей армии Украинской Народной Республики (с кем угодно, но не с большевиками). Согласованные действия с военными представителями Франции на Румынском фронте и их поддержка дали генералу Щербачёву возможность заключить перемирие с австро-германцами, и приступить к подавлению большевистского влияния в армии. В ночь на 5 (18) декабря он поручил войскам, верным Центральной раде, занять все штабы. Далее, румынские войска разоружили те части, в которых было сильно влияние большевиков. Оставшись без оружия и продовольствия, русские солдаты были вынуждены в жестокий мороз пешком уходить в Россию (через Бессарабию, о чем позже). В том же декабре 1917 румынские войска с согласия Щербачёва вошли в Бессарабию — под предлогом охраны русских и румынских границ и поддержания порядка и спокойствия в тылу Румынского фронта.

Столь существенное отвлечение от основной темы позволяет в дальнейшем понять складывающуюся ситуацию, и дать возможность читателю взглянуть на события с точки зрения, с одной стороны, ярого противника большевиков — Щербачева, а с другой стороны — бессарабца Германа Пынтя (и его соратников), когда в закрывающемся «окне возможностей» в их интересах нашлось много общего.

Герман Пынтя родился 13 мая 1894 года в коммуне Зэйкань, район Рышкань, уезд Бэлць в семье адвоката. Начальное образование (4 класса) он получил в школе при коммуне, дальнейшее обучение проходило в средней школе в Глодень (1904-1910) – 6 классов. В дальнейшем обучался и преподавал в школе Четатя Албэ (Аккерман). Откуда в июне 1915 году был мобилизован в императорскую армию, попав на офицерские курсы в Киев, которые закончил в начале декабря 1915 г..

Став офицером и владея румынским языком (родным) наравне с русским, Герман Пынтя был назначен на должность официального переводчика командующего 4-й русской армией на румынском фронте. Занимая эту должность имел возможность лично познакомиться с представителями военного командования Румынии. За период службы в русской императорской армии был дважды награжден орденами «Святого Георгия».

Герман Пынтя в форме офицера Русской императорской армии. 1917.

в

Около 300.000 бессарабцев титульной нации служили солдатами и офицерами в императорской армии с началом революционных событий февраля 1917 года. Нововведения в армии способствовали формированию в т.ч. национальных военных комитетов. Такие комитеты были сформированы к весне 1917 года в Одессе (председатель — капитан Эммануил Кателли) в Яссах (председатель подпоручик Андрей Скобялэ), в Роман (председатель поручик Герман Пынтя), в Екатеринославе (председатель Элефтерий Синиклиу), в Ново-Георгиевске (председатель полковник Мартановский), в Севастополе (председатель матрос Григорий Туркуман), а также в таких городах царской империи, как Петроград и Киев. 

Бельцы. 10 марта 1917. День празднования свободы.

Решения, принятые этими комитетами, были в целом идентичными, поскольку все желали достижения одних и тех же идеалов – «все хотели автономии, земли, молдавской школы, молдавской церкви, молдавской армии и т.д.» (Gherman Pântea, Rolul organizaţiilor militare moldoveneşti în actul unirii, Tipografia „Dreptatea“ (Pasaj), Chişinău, 1931).

С течением времени для обсуждения на заседаниях (территориальных) комитетов был поднят вопрос о централизации национального движения военных и формирования в итоге Молдавского Центрального Исполнительного Комитета Союза Солдат. Инициатива по созданию такого центрального органа принадлежала Бессарабскому военному комитету в городе Роман. Причиной этому послужило то, что именно в этом регионе было сконцентрировано наибольшее количество бессарабцев, своими глазми имевшие возможность наблюдать окружающую действительность. Военная комитет в Роман, под председательством поручика Пынтя находился в постоянном контакте с солдатами и офицерами IX-й русской армии во главе с генералом Лецицким.

Инициаторы национального движения на румынском фронте все чаще приходили к выводу, что существует необходимость перенести в Кишинев центр революционного и национального движения бессарабцев, централизовать национальное движение в бывшей империи, и создать единую военную структуру со штаб-квартирой в Бессарабии.

Следует иметь ввиду тот факт, что Бессарабия все же являлась тыловым районом Румынского фронта, на территории которого находились различные резервные части и воинские формирования вспомогательного назначения. Национальный состав этих частей и подразделений был разнородный, но в целом отражал национальный состав бывшей империи, в котором превалировали русские и украинцы. Кроме того, с началом революционных событий в столице Бессарабии также был сформирован Исполнительный Комитет Рабочих и Солдатских депутатов Кишинева, с прорусской революционной ориентацией, явно противоречащей требованиям молдавских национальных комитетов. 

Комитет занимал здание губернатора Бессарабии, переименованное в «Дворец свободы». Вся деятельность этого революционного комитета осуществлялась  под предлогом того, что «он и его члены единственные, кто представляет и защищает идеалы революции». Де-факто, подобные революционные комитеты были сформированы в большинстве округов Бессарабии, не имели ничего общего с этой территорией, а участие в них одного или двух молдаван было чисто формальным, и никоим образом не могло повлиять на принимаемые решения в части соблюдения национальных интересов.

Кишинев 1917. Дворец свободы.

С ростом активности территориальных военных молдавских комитетов за пределами Бессарабии, в ее столице проводится ряд национально ориентированных мероприятий по различным социально-профессиональным категориям. Таким образом, еще в апреле 1917 г. съезд бессарабской кооперации потребовал местной автономии, школы, молдавской церкви и территориальной армии. Впоследствии те же требования предъявлялись священниками и учителями в более умеренных формах, поскольку у национального движения было «много противников».

Кишинев. Съемка май 1944. Здесь был Дворец свободы в 1917 году

В сложившихся условиях, в мае 1917 года, Румынский комитет принял решение делегировать Германа Пынтя в военные комитеты в Яссы и Одессу для объединения национальных молдавских военных организаций. Первоначально Пынтя направился в Яссы, где получил поддержку местного комитета, затем — в Одессу, заручившись поддержкой молдавских офицеров — Антона Крихана, Иона Пэскэлуцэ и Константина Осоян. Находившийся там национальный комитет под председательством штабс-капитана Эммануила Кателли являлся наиболее массовой и сильной организацией молдавских военных во всей России. Пынтя хорошо знал Кателли по Одессе, где он (Кателли) вел курсы румынского языка для молдавских офицеров, направляемых на румынский фронт. Со слов Пынтя «Кателли являясь молдаванином прилагал все усилия, чтобы его ученики как можно лучше знали румынский язык и литературу. Его (Кателли) любили и уважали все, его авторитет никем не обсуждался. Яркий оратор, Кателли всколыхнул и разбудил наиональную совесть молдаван на борьбу за свои права».  В процессе переговоров с Эммануилом Кателли было достигнуто согласие на организацию Центрального Комитета Молдавских Солдат и Офицеров в Кишиневе.

Заручившись поддержкой Ясского и Одесского комитетов Пынтя направился в Румынский комитет, где доложил о достигнутых результатах. В итоге, Комитет решил сформировать делегацию из трех человек, которые должны были отправиться в Кишинев: поручик Герман Пынтя, подпоручик Петр Вэрзару и солдат Митреан. Эта трое должны были стать инициативным ядром в формировании Центрального Комитета.

В июне 1917 года все трое направились в Кишинев, где приступили к работе над организацией объединения национального движения молдавских военных. До этого момента в Кишиневе количество демонстраций национальной направленности было редким случаем. Именно координация действий национальных территориальных комитетов и перенос центра в столицу Бессарабии придал национальному движению более организованный характер. В тот период через Кишинев происходило активное движение с одной стороны пленных трансильванцев, а с другой стороны беженцев из румынских Буковины, Трансильвании и австро-венгерских земель, населенных румынами. Молдаване из кишиневского гарнизона также участвовали в акциях, организованных по таким случаям. Беженцы в свою очередь стали играть чрезвычайно важную роль в образовательном процессе для населения Бессарабии, организуя курсы румынского языка, в первую очередь для провинциальных учителей, которые в свою очередь передавали знания в школах, в которых преподавали. Тогда же Пынтя, как бывший учитель (до войны преподавал в Аккермане) участвовал в национальном съезде учителей.

Следует отметить, что создание Центрального Комитета не координировалось с русской военной администрацией, а осуществлялось таким образом, чтобы  избежать возможных конфликтов с одними представителями командования, и восспользоваться лояльностью в этих вопросах других высших офицеров. Например командующий 9-й русской армией генерал Лечицкий Платон Алексеевич, в ответ на просьбу бессарабцев, входящих в состав подчиненной ему 8-й кавалерийской дивизии, отказался подписать прошение о создании центральной организации, что заставило их обратиться непосредственно к помошнику августейшего командующего армиями румынского фронта, генералу Щербачеву Дмитрию Григорьевиу. Убежденный в необходимости создания комитета, Щербачев приказал генерал-майору Сытину подготовить решение командования Румынского фронта, в котором было указано, что «Приказом верховного командования подпоручик Петре Варзару, поручик Герман Пынтя и солдат Ион Митреан, все военнослужащие 4-й армии, бессрочно делегированы в Молдавский Военный комитет в Кишинев. 13 июня 1917 г. генерал-майор Сытин». Три делегата встретились в Кишиневе с правительственным комиссаром Константином Мими, который сказал: «Я рад, что вы, бессарабцы, зашевелились, потому что мы больше не можем вздохнуть здесь из-за комитетов действующих в Бессарабии и созданных приезжими.». В тот же день, в качестве штаб-квартиры Комитета, было определено здание по улице Гоголя, напротив лицея «Б.П. Хашдеу». Создание Комитета широко отражалось в Кишиневской прессе, в том числе в русскоязычной.

В результате шагов, предпринятых для централизации национального движения бессарабских военных, 23 июня 1917 года был создан Центральный Исполнительный Комитет Союза солдат и офицеров Молдовы. Созданию Комитета предшествовали консультации, учитывающие возможные последствия для Восточной Молдовы, в контексте общей ситуации в России и в Европе. В то же время созданная ранее, 16 апреля (3 апреля по старому стилю) 1917 года Молдавская Национальная Партия провозгласила, что Бессарабия имеет право на самоопределение при уважении прав всех населяющих ее национальностей.

В организационном собрании ЦК, проходившем под председательством Василе Чаню приняли участие представители территориальных национальных бессарабских комитетов. Все участвовавшие в собрании вошли в состав ЦК.  В качестве председателя ЦК избрал поручика Германа Пынтя  (возраст 23 года), вице-председателем – поручика К.Вэрзару и солдата Василе Харя, а в качестве секретарей подпоручика П.Вэрзару и солдата И.Митрян.ЦК ставил своей целью формирование национальных (молдавских) воинских частей, использование родного языка для обучения в школе и церкви, защиту прав молдаван в Бессарабии. 

Главную опасность для деятельности Молдавского ЦИК Союза солдат и офицеров представлял Русский военный комитет, находившийся на вершине своих возможностей в тот период. Он был «всемогущ, и фактически обладал всей полнотой военной и гражданской власти в Бессарабии: в городах — через своих делегатов во всех учреждениях, в деревнях — через своих эмиссаров во всех волосях». По сути, Русский военный комитет готов был поддержать Молдавский ЦИК, но лишь для того, чтобы использовать его для вовлечения местного населения в русское революционное движение. 

Фактически Русский военный комитет представлял собой «антимолдавский союз, который отвергал национальные требования, способствовал дестабилизации обстановки в стране. Подавляющее большинство воинских частей в Кишиневе состояло из не бессарабцев, а простые люди не владели в полной мере ситуацией о событиях в России». Съезд солдатских и матросских депутатов Кишиневской епархии (?!), придерживающийся антинациональной ориентации, и появившийся в Кишиневе в августе 1917 года, действовал в том же направлении.

Между двумя комитетами состоялись переговоры, в ходе которых представители россиян Левензон и Александров предложили объединение. Это предложение было поддержано лишь некоторыми членами Молдавского комитета, но в итоге было решено, что представители обоих комитетов будут собираться на совместных заседаниях. После договоренности о сотрудничестве Молдавский комитет переехал в «Дворец Свободы», где располагалась штаб-квартира Русского комитета, в итоге заняв все помещения здания. Этот шаг имел большое значение. «Такой «мир», — отмечал Пынтя в своих воспоминаниях, — позволил нам без существенных сложностей удовлетворить наши претензии (молдавские), а размещение во «Дворце Свободы» придало существенный импульс нашему движению, потому что теперь молдаване знали, что отныне у них также есть свой собственный комитет, где говорят на молдавском языке и где на родном языке они могут выражать свои боли и потребности».

На фоне распада царской России и начала движений за самоопределение по всей империи, для национального движения в Бессарабии появляется новая опасность — Украина. 

В мае 1917 года Семен Петлюра был избран главой Украинского Военного Комитета (Украинская Фронтовая Рада), а после провозглашения Украинской Центральной Рады (28 июня 1917 года) — стал первым секретарем по военным делам (главой Украинского генерального войскового комитета (УГВК)). 

В июле 1917 года новые власти в Киеве заявили о своем намерении аннексировать Бессарабию. С этой целью правительственный комиссар из Бессарабии был приглашен в Киев для участия в «собрании уполномоченных». «Таким образом, в скрытой форме Украина сделала первую попытку включить Бессарабию и подчинить себе молдаван». Украинская провокация спровоцировала категорически негативную реакцию со стороны молдавских военных организаций, которые выразили протест против этого недемократического акта. ЦИК Союза солдат и офицеров Молдовы направил в Центральную Раду в Киеве телеграмму, подписанную Ионом Буздуганом, в которой выражалось возмущение попыткой оккупации Бессарабии, напоминая «сестре» Украине, что «она недостойна участи народа, который прежде был покоренным, а теперь ставит перед собой цель покорения другого народа, который не имеет ничего общего ни с Украиной, ни с украинцами». 

Подобное заявление на тот момент имело успех, и Украина временно отказалась от Бессарабии, объяснив, что была допущена «ошибка».

Для организации противостояния русской большевистской пропаганде, на заседании ЦИК 20 июля 1917 г. было принято решение о создании культурной секции во главе с полковником Теодосием Кожокару, который впоследствии стал первым генеральным директором армии Республики Молдова. 

Культурная секция действовала, главным образом, посылая эмиссаров в Бессарабию, имеющих задачу противопоставить себя большевистским агитаторам, и разъяснить населению инициативы по вопросу автономии страны и сущность социальных требований, предусмотренных программой комитета. Чтобы обеспечить должный уровень такой миссии, были организованы специальные учебные курсы для будущих молдавских «агитаторов и пропагандистов». По большей части эмиссары были молодыми, образованными людьми из сельской местности, хорошо знакомыми с крестьянскими обычаями и традициями. Как правило, они встречали теплый прием граждан, однако, были и случаи вражебного к ним отношения. Иногда их изгоняли из деревень, называя «врагами народа и продвшимися помещикам». Вдохновленные революционными идеями, крестьяне считали провозглашение независимости «решением помещиков», которые до сих пор были преданы царю. Некоторые из пропагандистов Центрального Военного Комитета Молдовы были избиты, линчеваны и даже убиты.

Чтобы усилить национальную пропаганду среди молдавских военных, Центральный военный комитет в Кишиневе решил 4 сентября 1917 года издать газету «Молдавский солдат» (Soldatul Moldovan) с редактором Тудором Иоргу. Газета выходила два раза в неделю, тиражом в несколько тысяч экземпляров и, как и «Молдавское слово» (Cuvânt Moldovenesc), имела своей основной целью пропаганду национальных идеалов.

Одной из самых сложных проблем, которые должно было решить национальное движение в Бессарабии, было внедрение обучения румынскому языку в школах страны. 7 сентября 1917 года ЦИК Молдовы обратился в Земства с просьбой организовать обучение на румынском языке в школах, где проживает преимущественно молдавское население. Поскольку необходимое количество учителей, профессоров (но особенно учителей), отсутствовало, предполагалось привлечь для этого беженцев из Румынии. Было предложено организовать двухмесячные курсы для неграмотных.

Являясь офицером царской армии, Герман Пынтя послал в сентябре 1917 года, в качестве эмиссаров, двух других солдат — Иона Пэскэлуцэ и Штефана Холбана, для переговоров с Генеральным штабом царской армии в Петрограде (который фактически отступил в Могилев) о формальном получении разрешения на созыв и проведение Съезда молдавских военных.

Русское командование первоначально дало принципиальное согласие (скорее в попытке выиграть время), но одновременно отдало противоречащие приказы всем воинским частям фронта. Получив такой приказ председатель Военного комитета Молдовы в Яссах Василие Чанну переправляет его Герману Пынтя. Далее, ситуация обсуждается в Центральном Комитете, который на своем заседании от 24 сентября 1917 года решил, что делегация в составе Германа Пынтя, полковника Фуртунэ и унтер-офицера Терзимана должна отправиться в Генеральный штаб Русской армии в Могилеве, чтобы потребовать формирования собственных подразделений от имени Бессарабских молдаван, с назначением ротмиста В. Циевского главным комиссаром по организации и управлению национальной армией.

По пути, полном приключений, члены молдавской делегации случайно повстречали на киевском вокзале Дину Брэтяну (брата премьер-министра Румынии Иона Брэтяну), и военного министра генерала Константина Янковеску. Поскольку направлялись и те и другие в один пункт назначения, румыны пригласили молдаван в качестве попутчиков в свой специальный вагон. Делегаты эвакуирующегося из Ясс румынского правительства направлялись в Могилев, для решения вопросов снабжения румынской армии. Молдаване приняли приглашение, не предполагая последствий, которые могут возникнуть в связи с такой ситуацией. 

Во время поездки на поезде пять соотечественников обсудили многие вопросы, подружились, но до прибытия на станцию Могилев, чтобы избежать каких-либо подозрений, молдаване покинули специальный вагон правительственной делегации Румынии разместившись в обычном вагоне. 

Однако, было слишком поздно, поскольку русская контрразведка не бездействовала, и во время поездки на поезде через агентов в вагонах (средства оперативной техники для прослушивания разговоров еще не использовались спецслужбами того времени) заметила встречи бессарабцев с членами румынской правительственной делегации и, возможно, даже узнала кое-что о содержании их дискуссий. 

Пынтя понял это по поведению представителей Ставки в Могилеве – отчуждение и холодный прием, отчасти даже враждебный – вот что они встретили в Русском Генеральном штабе. Когда Пынтя попросил о разговоре с генералом Духониным, главой Русского Генерального штаба, молдавская делегация была отправлена к некоему политическому комиссару Вырубову, который немедленно спросил их с кем они ехали в вагоне в Могилев? 

Когда молдаване попытались «выкрутиться», сказав что «они пришли с русскими офицерами», Вырубов оборвал их сообщив что «это неправда» и уточнил, что «Если вы забыли, я отвечу — вы пришли сюда с румынской военной миссией, и исходя из этого мы можем сделать неприятные для вас выводы». Продолжая разговор на повышенных тонах Вырубов задал вопрос: «Какая связь может быть между вами, русскими офицерами и румынской миссией, и почему они пригласили вас в свой вагон? В вашем вагоне было достаточно места – лишь несколько русских офицеров». Унтер-офицер Терзиман, пять раз получивший ранения на фронте, полный Георгиевскй кавалер, поытался объяснить комиссару Вырубову, что «как представитель молдавских солдат, и солдат, полностью выполнивший свой долг, имеет право на обращение, отличное от подобного». Вырубов рассержено ответил: «Меня никто не может учить, а тем более – румынские агенты. Что касается меня, я заявляю вам, что лично я не дам согласия на формирование молдавской армии, преследующей другие цели, кроме защиты российского государства».

Сделав вывод о том, чтоночь, проведенная в вагоне румынского военного министра, была «фатальной» для них, молдавские делегаты тем не менее предпринимали все возможные попытки встретиться с генералом Духониным и премьер-министром Временного правительства Александром Керенским. 

На территории Ставки к ним подошел молдавский солдат по фамилии Дабиджа, уроженец Пуркарь — Четатя Албэ, который служил при Ставке. 

Совершенно случайно он стал свидетелем разговора своих соотечественников с Вырубовым, пожелал объяснить им причины враждебного приема комиссара. 

Незадолго до прибытия бессарабской делегации в Могилев, в штаб командования поступила телеграмма из Русского военного комитета в Кишиневе, согласно которой утверждалось, что армия, которую хотят создать молдаване имеет своей целью «встать на службу румынам, и против России», а за час или два до встречи с Вырубовым, последний получил сообщение о том, что молдаване путешествуют вместе с румынским военным министром в его вагоне, что подтверждает первое сообщение.

На следующий день молдавская делегация повторно потребовала аудиенции у Керенского и генерала Духонина. Наконец, они были приняты последним, который даже не хотел слышать о молдавской армии, утверждая, что «подобные действия дезорганизуют сильную русскую армию!». Затем последовала встреча с премьер-министром Керенским, который принял делегацию в царской библиотеке будучи больным и нервным, и собираясь на станцию согласился выслушать молдаван. С первыми словами Керенский прервал их, сообщив, что знает об их просьбе от Вырубова (это было нормально), но «он ничего не может сделать», ссылаясь на то, что большевики угрожают единству империи анархией. 

Раздраженные, понимая что терять им нечего, молдаване начинают угрожать тем, что из-за подобного обращения все они покинут фронт, что «мы хотим формировать воинские части открыто и добровольно, а не тайком, как это сделали украинцы. Если это не будет сделано, то мы больше не несем ответственности за мир в Бессарабии». В ответ этому аргументу Керенский пожелал уточнить, какую цель преследуют молдаване, формируя собственные вооруженные формирования. «Организация военных формирований, целью которых является защита наших близких, детей и революции», — последовал ответ. После такого ответа Керенский позвонил генералу Духонину и в присутствии молдавской делегации сообщил ему о своем решении разрешить постепенную организацию молдавских подразделений, и на текущий момент отдать приказ командованию в Одессе о переводе 40-го полка, состоящего в основном из молдаван, в национальное подразделение.

Выслушав это делегаты попросили дать это решение «по радио» в Кишинев, и Керенский приказал генералу Духонину отправить телеграмму в Молдавский Исполнительный Комитет Одесского гарнизона с объявлением решения по постепенному формированию молдавских подразделений, но добавив в тексте: «Не в Кишиневе, а в других небольших городах». 

«Однако, — согласно утверждению Германа Пынтя, — формирование началось и продолжалось сначала в Кишиневе, а затем и в других городах Бессарабии».

Понимая, что общая политическая ситуация в России нестабильна и непредсказуема, по предложению одного из бессарабских единомышленников — Думитру Топчиу, в дни, следующие сразу за аудиенцией с Керенским, Пынтя считает, что было бы неплохо провести дискуссию с противоположной стороной, в частности, с Владимиром Ильичом Лениным, который в те дни (начало октября) был в столице. 

Среди большевистских вождей того времени было необъяснимое состояние доступности. При этом большинство из них скрывались, и почти все под псевдонимами, особенно в тех случаях, когда они выражали себя публикациями. При этом они внимательно наблюдали за реакцией на их статьи, предложения и действия, особенно в процессе контактов с людьми не относящихся к их среде.

На фоне общей неопределенности и напряженного ожидания, примерно 5 октября 1917 года, в Петрограде, состоялась встреча Германа Пынтя с будущим главой России. 

Следует отметить, что, со слов Пантелимона Халиппа, другого известного лидера национального движения в Бессарабии, он также встречался с Лениным некоторое время назад, после неудавшейся дискуссии с Александром Керенским в связи с попыткой урегулирования положения школ в Бессарабии. Халиппа просил разрешить ему привезти учебники, учителей и профессоров из Ясс, чтобы учебный год мог проходить на родном для детей языке. Керенский отрицательно отреагировал на это предложение, добавив, что сам вопрос является «вторичным». 

Летом 1917 года Халиппа провел беседу с Львом Троцким, который  сообщил, что будущее за В.И. Лениным, и предложил устроить тайную встречу с большевистским вождем. Согласившись, Пантелеймон Халиппа вместе с Григором Синиклиу и болгарином Чумаченко, в один из вечеров встретился с В.И. Лениным в доме петроградского рабочего, который являлся убежищем для большевистского лидера. 

В ходе переговоров Халиппа указал Ленину, что правительство Керенского отказало в помощи Бессарабии для открытии учебного года на государственном языке населения и не погашает долги, заимствованные Бессарабией для нужд России (речь идет скорее всего об оплате поставок продовольствия для нужд армии) и т. д.. Ленин, внимательно выслушав, предложил бессарабцам: «Не тратьте зря здесь свое время, потому что никто вам ничего не даст. Правительство Керенского находится на грани падения, у него даже нет денег на войну, не то что для оказания вам дополнительной помощи или погашения ваших долгов. Возвращайтесь домой и делайте все, что отвечает Вашим интересам в существующих политических условиях, но делайте это все самостоятельно, действуя через национальный Совет страны. Что же касается открытия учебного года, то свяжитесь с Румынией, которая поможет вам решить все ваши проблемы — и с учителями, и с учебниками, и со всем прочим.» (A.N.I.C., Fond Nicolae Nitreanu (2467), dosar 27, f. 38–39.).

По словам Германа Пынтя, его встреча с Лениным происходила примерно так же, как ранее встреча Халиппа с большевистским вождем. 

«По приезду из Швейцарии, в апреле 1917 года, Ленин жил во дворце бывшей балерины Кшесинской. Фактический контакт с большевистским лидером был установлен через его близкого друга Бронч-Бруевича. После первой встречи с ним (Бонч-Бруевичем), встреча с Лениным состоялась на следующий же день в оговоренном месте. Ленин принял нас очень дружелюбно, встретив у входа. Я объяснил ему, что мы хотим провести Съезд молдавских военных, где мы могли бы обсудить и решить судьбу трех миллионов молдаван в Бессарабии, и что премьер-министр Керенский отказался одобрить его проведение.», — сообщает Пынтя в своих воспоминаниях. Ленин категорически заявил, что Коммунистическая партия решительно поддерживает самоопределение всех наций в бывшей царской империи. Указав на то, что они совершили ошибку, отправившись к Керенскому, Ленин «утешил их», сказав следующее: «Мой вам совет — созвать ваш съезд революционным путем, и решить вашу судьбу так, как хотят молдавские солдаты, выходцы с фронтов, которые из-за ужасных страданий приобрели огромный опыт и смелость. Вы должны силой вырвать свои права, и не просить их у искателя приключений, которого народы скоро изгонят с того поста, на котором он находится, навсегда.» (Gherman Pântea, Memoriile mele în legătură cu Basarabia, 5 februarie 1965, p.3) Petre Porea, Bolşevicii români au sărbătorit crearea României Mari organizând acţiuni teroriste, în „Curentul” din 1 decembrie 2005.). 

И тот и другой (Халиппа и Пынтя) получили однозначные советы по необходимым действиям. Впоследствии и Герман Пантеа, и Пантелимон Халиппа неоднократно заявляли, что в начале осени 1917 года была допущена большая ошибка в том смысле, что Ленина не просили подтвердить высказанную тогда им позицию в отношении права на самоопределение Бессарабии, через документальное подтвержение его личной подписью. 

Прошло всего несколько месяцев с тех событий, и Ленин показал полную противоположность заявленному им «праву на самоопределение» народов бывшей царской империи, в которой за первые три года нового режима погибло около пяти миллионов человек.

Позже, в период коммунистического режима в Румынии, с объявлением «нового курса» относительной независимости во внешней политике страны (после 1964 года), как Пантелеймон Халиппа, так и Герман Пынтя, а также другие бывшие бессарабские лидеры, возлагали большие надежды на изменение восприятия властями бессарабского вопроса, ссылаясь на принцип, согласно которому сам «великий Ленин» сформулировал право румын в Бессарабии объединиться с Румынией, но «только в случае если Совет страны примет такое решение». (В связи с этим аспектом существует гипотеза, разделяемая некоторыми румынскими историками, согласно которой встречи Халиппа, Пынтя и других бессарабских представителей с Лениным были «придуманы» в коммунистический период именно для того, чтобы ссылаться на принцип самоопределения народов, поддерживаемый самим «великим учителем народов», как аргумент в вопросе по Бессарабии).

Описанные выше события весьма интересны с той точки зрения, что они вне воспоминаний Пынтя и Халиппа о встрече с Лениным показывают, как в случае с Духониным, так и позже, в период с 1918 и по 1940 годы, уже со стороны советской власти эта территория (Бессарабия) рассматривалась исключительно с практической точки зрения ее «полезности» для империи или СССР, и как безусловная собственность, которой возможно распоряжаться как расходным материалом. Т.е. высказывание большевиков о Российской империи как о «тюрьме народов», в связи с последующими после октябрьского переворота событиями, осталось справедливым вплоть до последнего момента, когда все посчитали неэффективным не только руководство, но и само устройство «тюрьмы». Несмотря на попытки руководства СССР сформировать новую общность – советский народ, этот эксперимент не удался в т.ч. по той причине, что права и свободы национальных государств, входящих в состав теперь уже «советской империи», на самом деле были лишь на бумаге, а договор между обществом и властью действовал только до тех пор, пока власть не перестала давать обществу даже то необходимое и достаточное, чего общество от нее ожидало.

В результате проведенных молдавской делегацией переговоров, и по согласованию с другими национальными территориальными военными комитетами, Одесский комитет решил созвать съезд 20 октября 1917 года в столице Бессарабии. Съезд должен был объединить все революционные и национальные силы молдаван всей России, и заложить основы национальных институтов Бессарабии.

В существующих условиях, для созыва Съезда  и обеспечения представления на нем депутатов, требовалось разрешение Российского Генерального штаба. В связи с этим правительству Керенского была отправлена ​​телеграмма с просьбой обеспечить такое разрешение. Запрос остался без ответа, что практически означало отказ. Определенную роль в этом сыграл Русский Военный комитет. Ситуация стала осложняться распространением слухов о том, что «Ставка» не одобрила организацию Съезда. Ситуация была такова, что «любая наша ошибка, или неуверенность могли стать роковыми».

В этих условиях, после горячих дискуссий в Кишиневе с другими ответственными лицами, Герман Пынтя, понимая, что он не получит одобрения в истинном смысле этого слова на проведение Съезда русскими властями, предлагает, и получает одобрение на закрытом заседании ЦК от 7 октября 1917 г. разослать телеграмму в каждый армейский корпус или дивизию, содержащую предложение направить к 20 октября (по старому стилю) 1917 г. от каждой роты  двух молдавских солдат и офицера, для участия в Съезде. Телеграмма имела следующее содержание: «Командирам армий, корпусов и дивизий. На основании разрешения верховного командования и премьер-министра Керенского за № 378764, проведение Съезда молдавских военнослужащих  утверждено на 20 октября 1917 г. в городе Кишиневе. Просим вас распорядиться о направлении делегаций в составе двух солдат и офицера от каждой молдавской роты, с обеспечением их суточными на срок до 10 дней». Написанная на русском языке секретарем Комитета Малевиным телеграмма была подписана Германом Пынтя.

Сам факт появления такой телеграммы с «одобрением Керенского и командования», наличие у одобрения регистрационного номера и указания квот для участия в Съезде, а также требование о предоставлении суточных делегатам  сыграло свою роль. То, что все это было подделкой — другая история. Примерно через неделю аналогичные телеграммы были посланы Штефаном Холбан и Ионом Пэскэлуцэ. 

В результате подобных действий, а также из-за царившего в стране и армии анархии и хаоса командование не подвергло сомнению содержание телеграммы, и выполнило сформулированные в ней требования. Фактически, в условиях того времени установить подлинность подобной телеграммы было весьма затруднительно, нежели чем сегодня.

В то же время, отдельные национальные представители (не указано кто), получившие информацию о том, что Съезд не был согласован, пытались ввести его участников в заблуждение относительно даты начала Съезда. 19 октября 1917 г. состоялось внеочередное заседание ЦК, на котором присутствовали делегаты из других гарнизонов. Хотя не все делегаты были проинформированы о дате созыва Съезда, Оргкомитет подтвердил первоначальное решение о том, что его работа должна начаться 20 октября. Выступления предлагалось вести на румынском языке, а те, кто языком не владел, могли выступать на русском. Открытие Съезда предполагалось открыть его освящением, а после богослужения должен был выступить военный оркестр.

Извещение о проведении Съезда молдавских военных организаций

Со стороны СМИ российской власти в Петрограде отношение к Съезду было не столь благоприятным. Со слов одного из военных чиновников Керенского, Комитет депутатов Румынского фронта заявил о своем несогласии с проведением Съезда, утверждая, что в их адрес поступили «телеграммы, доказывающие, что военные не поддерживают эту идею, они возмущены неподходящим для проведения Съезда моментом и считают его контрреволюционной акцией». Однако, уж 18 октября 1917 года делегаты съезда начали прибывать в Кишинев, так что в день его начала в столице Бессарабии присутствовало 500 гостей.

Съезд проходил в Епархиальном доме в Кишиневе. В нем приняли участие более 600 военных со всей России и 300 гражданских лиц, представители молдавских партий, организаций и национальных движений. Редактор газеты «Soldatul Moldovan» М. Минчунэ описывает атмосферу Съезда: «люди с молдавскими национальными флагами и музыкой прибыли из «Дворца свободы» в Епархиальный дом. Во главе этой демонстрации был председатель ЦК со всем Комитетом и делегатами, представителями фронтов. Правая рука председателя была повязана молдавским триколором.  Часы пробили три. Прозвучала Марсельеза, и председатель под восторженные крики открыл первый Съезд молдаван из Бессарабии и всей России».

Кишинев. Епархиальный дом. Место проведения съезда 20.10.1917г.

Председатель Василе Циевский был избран президентом Президиума большинством голосов. В президиум также вошли: Герман Пынтя, Ион Пэскэлуцэ и Брага; Секретариат состоял из Холбана, Плэтикэ, Ружинэ, Нэстас, Лунгу и Буга. 

Первым выступил заместитель комиссара Бессарабии Ион Инкулец, который заключил с пожеланием «Да здравствует автономная Бессарабия!». Пантелимон Халиппа выступил от имени редакции «Молдавского слова», в заключение призвав: «Братья и сестры, вся наша надежда на вас. Страна тонет в слезах и крови. Наши враги живут за границей, у нас есть враги и здесь, в самой стране, но самый большой враг среди нас: это разобщенность. Братья мои, победите этого врага, и тогда мы преодолеем все ».

Посланник Социал-демократической партии России, армянский доктор Арзуманян, представил собравшимся приветствие от представляемой им партии и сказал, что «в мире нет другого народа, который бы наслаждался бы молдавским народом больше, чем армяне с Кавказа». От имени Еврейской социал-демократической партии «Бунд», доктор Лурье приветствовал собрание. Пантелимон Ерхан выступил от имени всех крестьян в Бессарабии, а доктор Елена Алистар сказала, что «женщины в первую очередь будут бороться за автономию и молдавское образование». Затем выступили представители различных военных комитетов, находившихся за пределами Бессарабии.

Особенно впечатляющим для всего собрания была речь рядового Тома Джалба который сказал следующее:
«… Братья, из ваших слов, которые я услышал, я понимаю, что все вы здесь решили так — бери все, что заслуживаешь — права и автономию. Но теперь я спрашиваю вас, братья мои, мы все одной крови, — кому вы оставляете нас, молдаван, тех, кто оторван от Бессарабии и живет на другом берегу Днестра? Мы остаемся, как мыши во рту кошки. Наши братья, не оставляйте нас, не оставляйте нас, не забывайте нас! И если вы забудете нас, мы изменим русло Днестра и направим реку так, потому что нам, молдаванам, лучше сделать невозможное, чем оставаться отделенными друг от друга ». 

Конечно, речь Тома Джалбе вызвала оглушительные аплодисменты и крики: «Мы не забудем вас!», «Пойдем с нами!» и т.д. Будучи глубоко тронутым, бессарабец Ион Буздуган, будущий секретарь Совета страны, встал и сказал: В том, что сказано — все отчаяние и скорбь нашего народа, о котором плачут долины и горы по всей румынской земле. «Не оставляйте нас, — воскликнул наш брат, — и я думаю, что даже камни, если бы они могли слышать, были бы переполнены горем». Мы не оставим вас, братья! Присоединяйтесь к нам. Вместе мы изменим течение Днестра так, чтобы ничто не разделяло нас ». 

Кульминационным моментом съезда молдавских солдат стало провозглашение автономии Бессарабии и избрание Организационного бюро нового представительного органа страны — Совета страны. В качестве членов Организационного бюро были избраны: В. Чаню — президент, И. Пэскэлуцэ — комиссар, Шт. Холбан — секретарь; Д.Хырза, А.Морару, Л.Журкану, Г. Пынтя, С.Сберя, Н.Чернауцан, Э.Синиклю, И.Тудос, И.Игнатюк, И.Буздуган, Г.Туркуман — простые члены. Далее, Герман Пынтя был избран вице-президентом. Был также принят ряд важных резолюций и решений, касающихся отношений с Российской Республикой, а также в части национализации молдавских воинских частей, создание молдавских когорт, другие акты, имеющие большое значение для судьбы населения Бессарабии. Но наиболее важными были решения относительно политической и территориальной автономии Бессарабии и создания высшего законодательного органа — Совета страны. Оба этих предложения были выдвинуты с образованием Национальной партии Молдовы. В итоге, солдаты – участники съезда инициировали события, которые в конечном итоге привели к воссоединению Бессарабии с Румынией. И хотя среди участников фактически роль Германа Пынтя была ведущей, но не следует исключать тот факт, что и остальные известные представители бессарабцев внесли существенный вклад в развитие этих событий. 

Узнав о поддельной телеграмме во время проведения съезда (разосланной по частям русской армии), А.Керенский приказал арестовать Германа Пынтя. Но Съезд был в самом разгаре, а 25 октября 1917 года сам Керенский был свергнут большевиками во главе с В.И. Лениным.

Флаг Сфатул Цэрий

Совет страны, как законодательный орган, был создан 20 ноября 1917 года, с целью «…управления внутренней жизнью Бессарабии в соответствии с текущими обстановкой и нуждами страны». Сам же Герман Пынтя был избран депутатом в Совет страны с мандатом, действительным с 21 ноября 1917 года по 27 ноября 1918 года, в качестве представителя от округа Бельцы.

На открытии Совета страны 21 ноября 1917 года Герман Пынтя выступил от имени Съездаа молдавских солдат, выразив надежду, что созданный в провинции (Бессарабии) новый законодательный орган сделает ее процветающей. 

Обращение в Сфатул Цэрий после его создания.

Решением Совета страны от 8 декабря 1917 года был создан Совет генерального директората Бессарабии, который функционировал как правительство Республики Молдова, Пантелеймон Эрхан был избран председателем Совета. В состав Совета также входили 8 человек, ответственных за разные направления деятельности: Владимир Кристи — Внутренние дела, Штефан Чобану — Общественное обучение, Теофил Янку — Финансы, Николае Боси-Кодряну — Железные дороги, почта, телеграф и телефон, Михаил Савенко — Правосудие и культы, Иоан Пеливан — Иностранные дела, Т.Кожокару – военные и морские дела, заместитель директора Главного управления военно-морских дел. Основной задачей исполнительной власти была ликвидация анархии и установление порядка в Бессарабии, административная реорганизация во всех сферах социально-экономической жизни государства, регулирование отношений с центральным правительством Российской Республики.

Состав Сфатул Цэрий

Из-за проблем со здоровьем, но, вероятно, также из-за расхождений во взглядах в молдавском руководстве, Т.Кожокару не смог занять пост директора Главного управления военно-морских дел. В письме от 11 декабря 1917 г. он предложил Г.Пынтя занять соответствующую должность, сообщив в то же время Иону Инкулец, президенту Совета страны, о принятом решении. Пынтя должен был взять на себя руководство армией до принятия Советом страны окончательного решения. Это решение было принято несколько дней спустя, 16 декабря 1917 года, когда Пынтя был назначен с официальным статусом на должность директора, учитывая, что Т.Кожокару все еще не мог или не желал принять на себя соответствующюю ответственность. Он вернется к руководству молдавской армии только в начале марта 1918 года, но не как директор Военного управления, а как начальник Генерального штаба армии.

Здание Сфатул Цэрий 1917 — 1918 гг.

В состав Главного управления по военно-морским делам входили:

Отдел кадров; 

Отдел образования; 

Оперативный отдел;

Мобилизационный отдел; 

Медицинский отдел; 

Департамент морского и портового строительства;

Мобилизационные участки. 

Мобилизационные участки в Бессарабии непосредственно подчинялись Военному управлению, в котором работало 176 человек, из которых 35 находились на действительной службе, а остальные — в резерве Управления. Молдавские военные формирования предполагалось подчинить непосредственно директору во военным и морским делам, а в переходный период они были подчинены Военному комиссариату.

На заседании Военного совета 14 декабря 1917 года Пантелимон Эрхан предложил на утверждение список заместителей директора Главного управления по военно-морским делам:

по делам флота — поруик Прахничи; 

по делам армии – унтерофицеры Секарэ и Осоян. 

Было решено, что в дальнейшем «молдавские когорты» будут подчинены окружным полицейским участкам, с одновременным формированием их (когорт) состава. Была сформирована специальная комиссия, в состав которой входили Ион Кодряну (директор), Владимир Кристи и Герман Пынтя. Эти меры были введены в связи с угрозами от растущего трафика русских воинских частей на территории Бессарабии. Комиссия также провела переговоры с французским полковником Далбиа, который специально приехал в Бессарабию. Он был проинформирован о положении дел, подчеркнув необходимость заключения двустороннего соглашения между двумя правительствами по военным вопросам, включая приглашение военных атташе и направление будущих инструкторов во французские воинские части. Целью этой акции было обучение персонала для грамотной организации структуры молдавского военного органа.

Флаг Молдавской Республики

Согласно первому распоряжению (военной) дирекции, изданному 15 декабря 1917 года, солдаты Республики Молдова были призваны выполнять все приказы командования, и информированы о том, что вся территория Бессарабии накрыта волной анархии. Специальным распоряжением запрещалось вывозить материальные блага, вооружение и военную технику с территории Бессарабии без согласия военного директора. Приказ также предусматривал создание в Бендерах молдавской артиллерийской дивизии на базе воинского подразделения, дислоцированного в городе и состоящего только из солдат-бессарабцев.

Также, приказом Директората от 15 декабря 1917 года, солдат Илие Кэтэрэу был назначен во главе Кишиневского гарнизона, наделенного всеми полномочиями по поддержанию порядка в столице. 

Чтобы лучше понять обстоятельства и причины назначения на эту должность простого солдата Илие Кэтэрэу, необходимо сделать некоторые разъяснения относительно его биографии и социально-профессиональной деятельности — об этом можно прочитать здесь. 

Итак, авантюрист, террорист и двойной агент русской и румынской разведок. который известен борьбой за национальные интересы Румынии в Трансильвании (например), предлагает свои услуги теперь уже военной дирекции непосредственно в Кишиневе.

Илие Кэтэрэу (Катаров) — двойной агент, авантюрист

«Этот элегантный, умный парень, — вспоминает Пынтя, — лично предстал перед генеральным комиссаром молдавской армии при ЦК, со скромной и в то же время настойчивой просьбой направить его в молдавский полк, «чтобы разбудить» своих молдавских братьев». Военный комиссар, пребывая в сомнении от такого желания, предложил ему работу по другому направлению, где он мог бы быть полезен. Однако Кэтэрэу со слезами на глазах попросил других членов комитета вмешаться, чтобы быть принятым в качестве простого солдата в полк к «братьям», чтобы помочь им «найти дорогу к свету». В итоге разрешение было получено. Последующие события покажут, что этот авантюрист пробрался в молдавскую армию, с целью дезорганизации и разложения ее (существует версия, что в декабре 1917 года Кэтэрэу стал агентом ЧК, но явного подтверждения этому нет).

Провозгласив лозунг «Все принадлежит народу, эксплуататоры должны быть уничтожены», Кэтэрэу выдвинул программу с демагогическим, популистским и «революционным» содержанием, на основе которой он был единодушно избран главой Кишиневского гарнизона. Несмотря на то, что Совет страны придерживался принципов порядка, дисциплины и рассмотрения всех претензий на территории Молдовы через закон, Кэтэрэу оспаривал право на любую форму собственности, обращаясь к военным и населению с такими призывами, как: «Все принадлежит вам, берите все как можно скорее, иначе будет слишком поздно». Окруженный истинной «преторианской гвардией», состоящей из людей, выбранных по его образу и подобию, Кэтэрэу предпринял ряд действий преступного характера, аналогичных действиям другого его товарища, Григория Котовского, русского, сторонника большевиков, с которым он волей случая установил дружеские взаимовыгодные отношения. Совместно с ним Кэтэрэу организовал склад оружия в Дубэсарь, подняв восстание в Бессарабии начиная с армии, где желание расправиться с офицерами и унтер-офицерами было велико. Кроме того, Кэтэрэу якобы изымал имущество у богатых и передавал его бедным. На самом же деле, «специальные комиссии», состоящие из его людей Кэтэрэу, основываясь на его устных приказах, «реквизировали» скот, животных и другие товары, у богатых людей в округах. Все изъятое свозили в Кишинев и размещали во дворе Духовной семинарии. Кэтэрэу, спокойный и уверенный в себе, действовал совершенно свободно. Его лозунги нашли благодатную почву — они были соблазнительными и легко достижимыми. 

Действуя под лозунгами реквизиции «на благо народа» и пользуясь доверием солдат Кэтэрэу отдал приказ,  о том, что, если реквизиция крупного рогатого скота осуществлялась в соответствии с его устными приказами, то выдача должна производится только на основании выданной квитанции, то есть, «законно». Однако, в данном случае акцент делался на выкуп, а деньги, полученные от владельцев, попадали в карман Кэтэрэу. Появление  квитанций состояло в том, чтобы придать фасад «законности» действиям, при этом преступник имел исключительный контроль над суммами, полученными от владельцев. Поскольку такая мера естественным образом приводила в замешательство солдат в его полку, Кэтэрэу нашел для них убедительный аргумент – любой, подвергавший сомнению его действия таким образом ставил под угрозу революционное и национальное движение в Бессарабии.

Между Военной дирекцией и Илие Кэтэрэу, избранным главой Кишиневского гарнизона, с самого начала возник ряд разногласий, которые усилились с отказом последней выполнить приказ главы дирекции относительно организации первого военного парада 25 декабря 1917 года, когда молдавские войска должны были принять первую военную присягу. 

Под влиянием большевистской идеологии (и даже угрозами), главным проповедником которой был Кэтэрэу, большинство солдат 1-го Молдавского полка в Кишиневе не участвовали в параде 25 декабря 1917 года. Кэтэрэу не только отдал приказ не участвовать в этой демонстрации, но и 27 декабря им был издал приказ об организации еще одного парада  — 1 января 1918 года. Было очевидно, что, если парад 25 декабря носил национальный характер, то запланированный на 1 января 1918 года парад должен был носить «международный», большевистский характер, явно угрожающий Совету страны.

Пынтя понимал опасность, которую представляет Кэтэрэу в той части, что он был «выбран всей армией» и что таким образом он может подстрекать солдатские массы против законной власти Республики Молдова. Следовло предпринять немедленные меры для его нейтрализации. Впервые этот вопрос обсуждался в Совете директоров в ночь с 27 на 28 декабря 1917 года, но похоже, что большевики либо что-то подозревали, либо, возможно, даже имели там агентуру. После завершения встречи, как указывает Пынтя, «мы встретили утро» с Кэтэрэу в дверях, окруженного несколькими вооруженными солдатами, встревоженных и озлобленных, которые немедленно задали вопрос: «Вы приняли решение арестовать нашего лидера?». Я (Пынтя) спокойно ответил: «У нас нет других дел, кроме как заниматься вашим хозяином». Удивленные этим ответом, они переглянулись. Озадаченные тем фактом, что Кэтэрэу узнал об обсуждении его судьбы в Совете директоров, было принято решение не поднимать этот вопрос до 31 декабря, чтобы усыпить его бдительность и снять беспокойство.

Утром 31 декабря 1917 года Герман Пынтя поговорил с президентом Совета страны Ионом Инкулец, согласившись с тем, что Илие Кэтэрэу следует арестовать в канун Нового года, чтобы не позволить ему принять участие в военном параде, запланированном на следующий день — 1 января 1918 г., который мог стать «роковым» для национального движения в Бессарабии. 

По просьбе Пынтя этот вопрос более не обсуждался на пленарном заседании Совета директоров по причине предотвращения возможной утечки информаци, исходя из имеющегося опыта. Инкулец согласился, подписал ордер на арест, и Пынтя получил задачу его обеспечить. Согласно ордера  Кэтэрэу был обвинен в шпионаже, и злоупотреблении властью в личных целях.

В тот же день, 31 декабря 1917 года, Военное управление во главе с Германом Пынтя приняло решение о том, каким образом следует арестовать Илие Кэтэрэу. Трудность заключалась в том, что часть молдавской армии уже находилась под влиянием Кэтэрэу, а другая часть, хотя и «дисциплинированная и верная республике», не сочла целесообразным арестовать его, что означало примерно то же самое. В этих условиях Пынтя решил лично принять участие в акции и обратиться за поддержкой к командиру IV казачьего полка «Заамурский» Ермоленко. После переговоров с ним было установлено, что в обмен на денежную сумму казаки будут в распоряжении Пынтя в канун Нового года, и вмешаются, когда их об этом попросят. В 1.00, Ермоленко и его казаки должны были появиться в доме Пынтя. 

В тот же вечер, в 21.00, Пынтя отправился в дом своего друга и бессарабского поэта Йоргу Тудора (псевдоним Георгия Тодорова) что на Николаевской улице, 130, куда его пригласили вместе с несколькими родственниками на канун Нового года. Здесь царила расслабленная атмосфера и хорошее настроение. В доме собрались представители национального движения – бессарабцы Ион Пеливан, Пантелимон Халиппа, доктор Елена Алистар, Антон Крихан, Григоре Казаклю, Теофил Ионку, Ион Валюта, Нина Богос, Ливиу Мариан, В. Семака и другие, а также трансильванцы, такие как Онисифор Гибу. 

В связи с предстоящим арестом Кэтэрэу Пынтя в какой-то момент вынужден был уйти, воспользовавшись неким предлогом, и извинившись перед хозяином и присутствующими. Покинув дом Йоргу, Пынтя отправился к генеральному директору по связям с общественностью Н.Н. Кодряну, где он оставался почти до полуночи. Пынтя рассказал Кодряну о своем плане, заявив, что «этот арест является единственным правильным решением, и что осознавая риск, которому он подвергается, просил, чтобы в случае неудачи и возможных трагических для него последствий, Кодряну позаботился о его (Пынтя) родителях». Перед предстоящим арестом Пынтя переоделся в солдатскую форму, и вооружился двумя пистолетами «Маузер». Покинув дои  Н.Н. Кодряну, Пынтя вернулся к себе домой, где его ждал Ермоленко вместе с 25 вооруженными казаками. Там казаки погрузились в грузовик, Ермоленко с двумя его помощниками разместился в кабине, а Пынтя занял место в личном автомобиле начальника кишиневского рынка Левензона. Вместе с которым и всеми остальными все направились в гостиницу «Лондон», где жил Кэтэрэу. 

Гостиница ЛОНДОН (Пересечение ул.Пушкинская (Пушкина) и Шмидта (Митрополита Варлаама))

Согласно воспоминаний Пынтя арест был произведен следующим образом: «На входе в гостиницу нас встретил первый охранник, который не оказал сопротивления, и мы направились к номеру Кэтэрэу. Часовые у двери, увидев нас, приказали нам остановиться, угрожая оружием, но казаки бросились к ним, разоружили и арестовали их. Начальник рынка — Левензон — постучал в дверь Кэтэрэу, объявив, что он у него есть срочное сообщение о предстоящем параде (01 января 1918). Кэтэрэу спросил его, один ли он, и получив от Левензона утвердительный ответ, открыл дверь. В этот момент мы все ворвались в комнату, а находившийся там один из охранников Кэтэрэу открыл огонь из револьверов, ранив казака. Это ранение ожесточило казаков, которые бросились на охранников Кэтэрэу, стреляя в них и разоружая. Я, от имени Молдавской Республики, объявил об аресте Илие Кэтэрэу, после чего он была задержана, выведен из гостиницы и погружен в грузовик». Прежде чем сесть в машину, Кэтэрэу обратился к присутствующим с такими словами: «На этой земле я родился, здесь я вырос, позволь мне поцеловать мне землю предков». Нисколько не впечатленный пафосом Кэтэрэу, Пынтя приказал ему немедленно сесть в машину, которая в соответствии с установленным планом выдвинулась в направлении Одессы. 

Во время транспортировки Кэтэрау его охраняли депутаты Совета страны Григоре Туркуман и Тудосе, которым помогал помощник Пынтя, поручик Харкон. В Одессе Кэтэрэу был передан украинскому комиссару Поплавко. На вопрос о причине его ареста, Кэтэрэу ответил, что «бессарабские молдаване думают о Румынии, и лишь он борется за то, чтобы Бессарабия была присоединена к Украине». Услышав подобный ответ комиссар Поплавко, также вдохновленный, как и многие украинцы в то время желанием присоединить к Украине Бессарабию, освободил Илие Кэтэрэу, что вызвало сенсацию и значительное оживление в правящих кругах молодой Молдавской Республики.

Осознавая, что дорога в Бессарабию ему теперь закрыта, Кэтэрэу купил поддельный паспорт и отправился во Францию, где он не изменив своему авантюрному образу жизни, совершил ряд преступлений ( в т.ч. против делегации от Бессарабии во время Парижской конференции) и был осужден. Лишь после войны, в первые годы установленного коммунистического тоталитарного режима, он вернулся в Румынию, пытаясь воспользоваться тем фактом, что в 1917-1918 годах он действовал на благо революции и коммунистизма. Кэтэрэу часто выступал с ложными публичными заявлениями против «буржуазных реакционеров», например таких как Герман Пынтя. В то же время Илие Кэтэрэу оставался крайне противоречивой фигурой, особенно среди бессарабцев, в том числе в дискуссиях с ними в период относительной либерализации коммунистического режима.

В связи с тем самым арестом Илие Кэтэрэу Герман Пынтя был даже задержан коммунистическими властями Румынии, но, к счастью, ненадолго. Кэтэрэу не упустил возможности отомстить Пынтя, обвинив его в прессе в фактах, в основном выдуманных, что привело к приговору и последующему тюремному заключению Пынтя.

Описанные выше события происходили в тот период времени, когда генерал Щербачев предприняв всевозможные меры на некоторое время остановил разложение русской армии на Румынском фронте, а 30 октября 1917 года под его воздействием фронтовой комитет принял решение о непризнании советской власти.

Заключив с согласия союзников по АНТАНТЕ 26 ноября (9 декабря) 1917 года перемирие с австро-германцами, Щербачев приступил к подавлению большевистского влияния в армии. Как указывалось ранее, в одну ночь верные Центральной раде войска заняли все штабы, а румынские части обеспечили разоружение наиболее подверженных большевистской пропаганде подразделений.

Если кто-то захочет ознакомиться с событиями по подавлению большевистского влияния в армии может познакомиться с ним благодаря этому документу. Само его содержание и описание происходящего позволяет судить о хаосе наивысшего порядка. который творился при участии большевиков в действующей армии.

В Бессарабии возникновение анархии было обусловлено, прежде всего, близостью фронта, линия которого протяженностью 205 верст пересекала ее территорию. Порядка трети (30%) действующей армии империи находилось в Бессарабии и на ее границах. Например, в сентябре 1917 года русские фронтовые подразделения насчитывали около 1,5 миллиона человек, а также 400 тыс. гражданских лиц, занятых в учреждениях, обеспечивавших фронт.

Подразделения русской армии, отступающие с фронта, солдаты из частей, дислоцированных в Бессарабии, дезертиры превратили территорию провинции в театр убийств и грабежей, который в другой интерпретации определяется как революционные действия (A.N.R.M., fond 297, inventar 1, dosar 464, f. 105).

В некоторых сельских населенных пунктах число солдат намного превышало численность коренного населения (Свободная Бесарабия, 9 июля 1917). Здесь солдаты достаточно часто встречались случаи запугивания, грабежа местного населения и были широко распространены изнасилования. Подобная ситуация сохранялась на протяжении всей Первой мировой войны, достигнув своего апогея с началом февральской буржуазной революции.

Факты, отражающие хаос, возникший на этом пространстве в 1917 году, убедительно выражают серьезность ситуации, созданной революционным движением в России, особенно действиями и идеями большевиков. Большинство преступлений были совершены солдатами из российских воинских частей, которые возвращались или уходили на фронт. Так например 7 марта 1917 года заместитель начальника Управления жандармерии в Бессарабии сообщил, что румынские власти в Фальчу имели стычки с некоторыми из русских подразделений в связи с кражами, совершенными ими во время оставления своих позиций. Украденный скот был продан в Бессарабии. Чтобы противодействовать этим действиям, комиссар Бессарабии издал положение, запрещающее населению покупать украденные материальные ценности (A. N. R. M., fond 297, inventar 1, dosar 464, f. 105).

В представленном Военному трибуналу донесении бессарабского унтерофицера Куйбэ, служившего в 46-м пехотном полку русской армии,  говорится, что вечером 6 июня 1917 г. поезд, на котором находились солдаты полка, в котором он служил, остановился на станции Шолданешть. Беспорядки начались в ту же ночь. После разграбления дома священника и церкви рядом с вокзалом, солдаты направились в сторону Рыбница. В 3-х верстах от Шолданешть находилось фабрика по производству сахара, где работало около 300-400 женщин. Добравшись до фабрики, они начали насиловать женщин, в результате чего трое из женщин погибли. 7 июня 1917 года эти же солдаты разграбили деревню Кугурешть. После этого, на телегах, отправились в Оргеев, совершая кражи по пути следования, опустошая подвалы крестьян в поисках алкоголя. Они прибыли в Оргеев через три дня. Здесь организаторы беспорядков были арестованы. Некоторые из них в качестве наказания были отправлены обратно на фронт (A. N. R. M.,  fond 727, inventar 2, dosar 13, f. 8-9).

Из отчета, составленного Комиссией по расследованию беспорядков в Бессарабии, известно, что 9 июня несколько русских рот направлявшихся из Кишинева присоединились к бандитам. Беспомощное население обратилось за помощью к казакам. В советской историографии этот акт беззакония оценивается как революционная акция —  утверждалось, что 9 июня 21-й полк отказался направляться на фронт в знак протеста. Ранее, до 6 июня, 12 батальонов, дислоцированных на станции Шолдэнешть (около 3000 солдат), также отказались идти на фронт и занять боевые позиции (Революционное движение в 1917 году и установление советской власти в Молдавии.  Кишинев, 1964, стp. 229).

Молдавский военный комитет в Одессе поручил поручику Матвееву предпринять шаги, чтобы остановить беззаконие и расследовать события. Прибыв в Кишинев, он обратился к местным военным организациям и руководителю гарнизона с просьбой создать совместную комиссию представителей этих организаций и прокуратуры.

Порядок в Орхее был восстановлен с помощью отряда из 100 казаков Усурийского полка, подчиненного временному правительству. Однако продолжающееся дезертирство подпитывало беззакония. Как пример — 10 июня на площадь Кишинева с флагами и музыкой из 5-го резервного полка вышли только офицеры (Революционное движение в 1917 году и установление советской власти в Молдавии.  Кишинев, 1964, стp. 213).

В самом Кишиневе также было неспокойно. 19 августа 1917 несколько солдат (из группы в 20-30 человек) сломали ограду на даче помещика Капетанополо скандируя революционные лозунги (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 17, f. 66). На даче Андрея Ходорожя, где проходила вечеринка, солдаты бросились на присутствующих с криками «бей буржуев». Сначала был убит Семион Мурафа, а затем Андрей Ходорожя (оба сторонники национальной автономии Бессарабии).

А.Матеевич, С. Мурафа и А. Ходорожя

Упоминая трагический момент гибели С. Мурафы и А. Ходорожя, прокурор кишиневского суда сообщил начальнику штаба Одесского военного округа, что солдаты совершили эти действия случайно, непреднамеренно и что их действия не имеют никакой национальной направленности (В 1923 году в память А.Матеевич, С. Мурафа и А. Ходорожя в парке центрального кафедрального собора будет установлен памятник. В 1940 году он разрушен советскими властями. Восстановлен после установления государственной независимости Молдовы).

Частые грабежи групп дезертиров беспокоили местное население, особенно крестьян, так как предстоял сбор урожая. Бессарабия была основным поставщиком зерна для русской армии на своем участке фронта, и в случае продолжения беспорядков продовольственная безопасность ставилась под угрозу.

Члены Молдавского Центрального комитета (национального) пытались собственными силами предотвратить трагедии в нескольких населенных пунктах. Настоящая бойня была засвидетельствована в деревне Миклешты, округ Орхей, что привело к экономическим потерям и человеческим жертвам (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 1, f. 125). Крупный погром готовился 8 октября 1917 года в селе Чучулень Кишиневского уезда. Обеспокоенные жители обратились к комиссару Бессарабии за военной помощью, отметив, что здесь систематически происходят акты вандализма и убийства (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 30, f. 114). Подобные случаи были зарегистрированы в населенных пунктах Исакова, Оргеев, Хоржешть, Леова и др. В начале декабря 1917 года солдаты вместе с некоторыми жителями Кэлэрашь разграбили несколько семей богатых крестьян и боярских особняков, делая акцент в основном на вине и продуктах (A. N. R. M., fond 919, inventar 2, dosar 2, f. 119, 200).

Выборы в Учредительное собрание также послужили стимулом для беспорядков. Во время выборов в Земство солдаты требовали открытого голосования. При поддержке гражданского населения они открывали урны для голосования, бросали или уничтожали бюллетени. Такие случаи были засвидетельствованы в нескольких местах в Бессарабии. Для их предотвращения из Кишинева на места отправлялись отряды военных (Бессарабская жизнь, №. 23, от 18 октября 1917).

Русское армейское руководство не предпринимало реальных действий для предотвращения хаоса в губернии. Более того, оно считало, что попытки членов Молдавского Военного комитета остановить анархию и были причиной беспорядков. Например, правительственный комиссар Владимир Кристи упомянул, что 23 октября 1917 года он получил от генерала Кульджинского, начальника охранного отделения по VIII-й армии, телеграмму, информирующую его о том, что представители Молдавского комитета активно действуют в Сороках, не подчинялись приказам русской армии, и потребовал их удаления. В свою очередь Владимир Кристи потребовал от воинской части в Сороках немедленно подчиниться представителям правительственного комиссара, утверждая, что именно солдаты являются причиной беспорядков  (A. N. R. M., fond 919, inventar 2, dosar 2, partea  II, f. 237).

Беспорядки усилились еще сильнее после большевистского переворота в Петербурге в октябре 1917 года.

Окружной комиссар из Тигина сообщил Центральному комитету молдавских военнослужащих в Кишинев, что он получил телеграмму из Комрата, в которой сообщалось, что в 30 верстах от Комрата, в деревне Баймаклия, Измаильского уезда, идет грабеж местного населения. Часть дезертиров направились в Комрат. Необходимы дополнительные силы для охраны складов и защиты личной собственности граждан. Он настоял, чтобы вооруженная охрана был отправлена в Комрат. Телеграмма была подписана волостным председателем Каппо, заместителем председателя по снабжению Сербиновым и главой муниципальной милиции Митчевичем (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 2, partea II, f. 289). Комитет посчитал события в Кагуле лишь началом хаоса, отметив, что преступления, совершенные русскими подразделениями, не произошли бы, если бы они не были совершены совместно с частью местного населения, подчас неосознанно причастного к кражам и разрушениям (A. N. R. M., fond 919, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 319).

Решением Генерального директора по военным вопросам от 23 декабря 1917 года русские воинские части, ежедневно прибывающие в Кишинев, должны были быть разоружены. В то же время директор просит Петроград предоставить денежные средства на содержание военных в течение всего срока их пребывания на территории страны (A. N. R. M., fond 919, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 426)

В городе Аккерман вооруженные банды дезертиров и бандитов, обычно действовавших по ночам, совершали кражи и изнасилования. Начальник  милиции сообщил, что, имея под своим командованием всего 100 человек, он не в силах остановить грабителей. Молдавский военный комитет в Одессе предложил обратиться к начальнику штаба Одесского военного округа с просьбой увеличить отряд до 150 человек путем организации дополнительного подразделения (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 9, f. 54.).

Чтобы остановить анархию, развязавшуюся как в деревнях, так и в городах, 22 декабря было принято решение сформировать комиссию по чрезвычайным ситуациям, состоящую из членов Центрального комитета вооруженных сил и представителей воинских частей, дислоцированных в Кишиневе. Председателем комиссии был назначен депутат Совета страны Г. Туркуман. Тем же решением командиру 1-го пехотного полка было приказано отправить военную роту для поддержания порядка в Унгень (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 108, f. 3).

В декабре 1917 года Военный комитет из Маркулешть, Волость Флорешть, обратился к начальнику окружной милиции Сороки (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 108, f. 12) с просьбой разрешить организации поддерживать порядок и противостоять преступным действиям в районе силами местной милиции, состоящей из 10 пеших и 10 верховых. Таким образом, представители местной власти самостоятельно искали выход из ситуации и пытались положить конец анархии (A. N. R. M., fond 289, inventar 7, dosar 124, f. 1).

4 декабря 1917 года русские солдаты разграбили несколько домов в Пэрджолтень, похитив различные материальные товары (A. N. R. M., fond 297, inventar 1, dosar 5, f. 604).

17 декабря 1917 года крестьяне из Оницкань украли хлеб, собранный по волостному распоряжению, и намеревались поджечь мельницу (A. N. R. M.,  fond 919, inventar 2, dosar 2, f. 201).

Чтобы прекратить преступные действия, происходящие в городе Бельцы, 18 декабря 1917 года Совет генеральных директоров ввел в городе чрезвычайное положение (A. N. R. M.,  fond 297, inventar 1, dosar 464, f. 18).

30 декабря 1917 года в Единец около 19.00 солдаты русской армии применили на улице огнестрельное оружие, чтобы запугать население. Разрушая строения и поджигая ларьки на городской площади, они врывались в квартиры. Согласно телеграмме, присланной с окружным комиссаром Кохати, местная власть была бессильна перед этими грабителями.

Начальник кишиневского гарнизона Илие Кэтэрэу, упомянутый ранее, также занимался грабежами, а полученные материальные ценности продавал или обменивал (A. N. R. M.,  fond 919, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 209).

Анархия подразумевала разделение сфер влияния на основе превосходства одних вооруженных групп над другими.

Значительное число столкновений в т.ч. межэтнического характера было отмечено на границе между Украиной и Бессарабией. Украинские группировки проникали на территорию Бессарабии, особенно в районе населенных пунктов Криулень и Лалова, где используя огнестрельное оружие, грабили и убивали местное население (A. N. R. M.,  fond 727, inventar 2, dosar 9, f. 356).

Отдельные группы украинских солдат в Бессарабии под влиянием решения Верховной Рады УНР (A. N. R. M.,  fond 727, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 143), согласно которому Бессарабия должна была стать провинцией Украины, требовали немедленного присоединения к Украине населенных пунктов, «в основном населенных украинцами».

Телеграмма в Украину относительно претензий на территорию Бессарабии

На Бессарабско-Украинской границе отмечалось значительное число случаев контрабанды. Лес у Старые Дубоссары, вырубленный для военных целей, перевозился для продажи в Херсонскую область.

Возрастающая преступность и нехватка продовольствия заставили генерала Щербачева отдать приказ о демобилизации солдат Румынского и Юго-Западного фронтов, призванных в период 1900-1903 гг. (A. N. R. M.,  fond 919, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 146).

Предстоящая демобилизация фронтовых подразделений беспокоило местное население. Поездов было явно недостаточно для перевозки огромного количества солдат, а с разоружением воинских частей подвергшихся большевистской агитации многие солдаты возвращались на родину другими видами транспорта или даже пешком. Поскольку в процессе прохождения через страну вино и женщины представляли для дезертиров существенный интерес, формирующиеся национальные органы власти были крайне заинтересованы в организации транзитных коридоров и недопущения длительного размещения «революционных» солдат на территории страны и их бесконтрольного перемещения по ней.

Волонтерские комитеты распределяли демобилизованных солдат из российских подразделений в крестьянские дома (A. N. R. M.,  fond 919, inventar 2, dosar 2, partea I, f. 202). Даже при этом беспорядки не прекращались. 3 января 1918 года русская артиллерийская дивизия вошла в села Сипотень и Трушень без командования. Солдаты совершали кражи, убийства.

Дмитрий Богос, в то время начальник штаба молдавский вооруженных сил, вспоминая происходившее, писал: «В Кишиневе бесконечная суматоха, вооруженный лагерь от мала до велика, на улицах солдаты палят из винтовок без причины, просто ради забавы …» (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 14, f. 223).

Беспомощность и бездействие местного населения, небольшое число молдавских когорт не могли обеспечить прекращение беспорядков и преступлений. Учитывая сложившуюся было принято решение для наведения порядка привлечь силы извне. Глава молдавских когорт Ботезату призвал к введению организованной иностранной армии в Бессарабию, аргументируя эту необходимость конкретными примерами актов анархии, подчеркивая, что вооруженные банды постоянно пересекают Днестр, крадут пшеницу, другие материальные блага, вырубают леса (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 14, partea II, f. 356).

2 февраля 1918 года генерал Щербачев разрешил создание добровольных дружин на территории между Прутом и Днестром (A. N. R. M., fond 727, inventar 2, dosar 17, f. 233). Эти дружины создавались при участии военного директората Молдавской Республики и румынским командованием войск в Бессарабии (A. N. R. M., fond 919, inventar 2, dosar 1, partea I, f. 42).

Внутренние противоречия в России, вызванные революцией и Первой мировой войной, были основными факторами, которые привели к повсеместному усилению национального движения. Отношения между социальными слоями генерировали конфликты, являлись плодородной почвой для большевистской идеологии, и как следствие – обострения анархии.

Отношения между солдатами русской армии и местным (гражданским) населением неуклонно ухудшались. Близость фронта, постоянное присутствие российских воинских частей на территории Бессарабии, растущее после февральской революции число дезертиров увеличивало количество преступлений — солдаты крали все, что было возможным, совершали изнасилования, творили другие беззакония.

Предстоящая демобилизация фронтовых подразделений (в связи со скорым завершением войны) беспокоило местное население. Поездов было явно недостаточно для перевозки огромного количества солдат, а с разоружением воинских частей подвергшихся большевистской агитации многие солдаты возвращались на родину другими видами транспорта или даже пешком. Поскольку в процессе прохождения через страну вино и женщины представляли для дезертиров существенный интерес, формирующиеся национальные органы власти были крайне заинтересованы в организации транзитных коридоров и недопущения размещения «революционных» солдат на территории страны и их бесконтрольного перемещения по ней.

Революционная идея социальной справедливости негативно повлияла на армию, подрывая авторитет командования, снижая дисциплину и увеличивая количество случаев неповиновения со стороны солдат. Хотя недавно организованные военные комитеты играли важную роль в национальном движении, они не являлись иерархическими структурами в полном смысле этого слова, следовательно, солдаты, входящие в эти комитеты, зачастую отказывались подчиняться своим непосредственным начальникам.

Попытки организации национальных воинских частей не решали возникшей проблемы, поскольку солдаты вне зависимости от национальностей были подвержены большевистской агитации, и таким образом одним из вариантов остановить распространение анархии и навести порядок в Бессарабии рассматривался вариант приглашения на помощь союзных войск – в данном конкретном случае – румынских, являвшихся на этом участке фронта единственной организованной силой.

В результате проведенной Щербачевым операции по очистке фронта от распропагандированных большевиками частей и роспуском большевистских организаций, наиболее активная их часть включая революционных лидеров направились в Кишинев, активно выступая против возможных перспектив союза Бессарабии с Румынией. Первоначально центр большевистской организации разместился в Костюженской (психиатрической) лечебнице вместе с руководителями В.Перпер и Т.Панкрати.

Развитие и усиление влияния большевиков на ситуацию в Бессарабии началось еще с сентября 1917 с формирования большевистских комитетов.

Во второй половине декабря 1917 года анархия в Бессарабии усилилась. Беженцы, русские пленные, возвращающиеся из Германии, немецкие пленные направлявшиеся в свои страны, совершали акты вандализма, насилия, убийства, разрушения, которые дестабилизировали ситуацию. Новое руководство не смогло обеспечить порядок во вновь провозглашенной республике, столкнувшись в том числе с серьезным сопротивлением большевиков, стремившихся распространить свое влияние не только на территорию бывшей империи, но и на соседние страны. Конфликт между новой властью республики и различными «советами», «комитетами» и прочими структурами в большей части большевистского толка стремился к апогею.

14-15 декабря делегация из Бессарабии тайно отправилась в Яссы, чтобы информировать румынское правительство о реальном состоянии дел и разгуле анархии в стране.

22 декабря 1917 года Совет генеральных директоров СФАТУЛ ЦЭРИЙ обратился к румынскому правительству с просьбой направить регулярные армейские части для наведения порядка в Бессарабии. В результате обмена мнениями, румынское правительство решило перебросить две пехотные и две кавалерийские дивизии через Прут, чтобы восстановить порядок, защитить население, установить контроль над дорогами и складами, отметив при этом, что румынские подразделения направляются для выполнения таких функций представителем русского военного командования при поддержке союзной французской военной миссии.

Просьба о введении румынского полка для наведения порядка

В начале января 1918 года большевики заняли в Кишиневе здание лицея для девочек «Принцесса Дадиани», образовав «ФронтОтдел». 1 января 1918 года был издан первый приказ, в котором говорилось, что «ФронтОтдел» является Советом Румынского фронта и Одесского гарнизона. Приказ требовал всем структурам подчиняться исключительно «ФронтОтделу» и Главковерху (Штабу). Все подразделения и учреждения в Яссах, вместе с материальными ценностями следовало перевести в Кишинев. В.Перпер стал руководителем «ФронтОтдела». Постоянно выдвигая социальные и популистские лозунги «ФронтОтдел» неуклонно расширял свое влияние как на армию, так и на гражданское население.

5 января 1918 г. в городе был организован Военно-революционный комитет большевиков.

Этот Военно-Революционный комитет, провозгласивший своей целью «спасение Молдавской Республики», состоящий из членов Крымского комитета, солдат из Кишинева, Бендер (Тигина) и других городов Бессарабии, вел пропаганду против ввода румынских войск, объявляя их врагами: «Контрреволюция и предатели народа в Сфатул Цэрий вошли в сговор с румынскими боярами и королем, ставя своей целью  восстановить старый порядок в нашей стране».

Здесь, в Кишиневе, в январе 1918 года размещался большевистский ФРОНТОТДЕЛ Румынского фронта и Одесского гарнизона

В тот же день, телеграммой, подполковник Игнатьев доложил комиссару Стриевскому в Одессе, что в 3 часа дня большевики заняли станцию ​​в Бендерах, сообщив при этом, что их пулеметы установлены перед железнодорожным мостом через Днестр, и что его (Игнатьева) беспокоят неохраняемые артиллерийские склады. Учитывая сложившуюся ситуацию, было решено отправить в Бендеры 200 сербов.

Тревожная ситуация возникла и в Кишиневе. Нарвосорум (?) Колпаков сообщил, что Совет солдатских депутатов, в котором большинство составляли большевики, задержал все вагоны с продовольствием, направлявшиеся в Яссы и Сокола. По его утверждению ни одно из подразделений, откомандированных ему в подчинение, и предназначенных для обеспечения охраны дороги, не прибыло на место. Колпаков попросил повторно направить ему подразделения для восстановления нормальной работы станции Кишинев.

Тогда же, в январе 1918 года Илие Кэтэрэу, бывший начальник Кишиневского гарнизона, который, как ранее упоминалось, был арестован Германом Пынтя и отправлен в одесскую тюрьму, каким то образом оказался на свободе и вместе с налетчиком Котовским, теперь членом партии большевиков, вернулся в Кишинев. Кэтэрэу и Котовский организовали оружейный склад в Дубэсарь, подогревая события в Бессарабии.

К началу 1918 г. обстановка на территории Бессарабии значительно осложнилась. Обеспечение порядка силами верными Сфатул Цэрий стало невозможным. Из нескольких уездов поступали просьбы о помощи и призывы к введению регулярных войск. Такие запросы в том числе поддерживали и крестьяне, не уверенные в сохранности своей земли, собственности и урожая. К примеру, население округа Кагул после произошедших там трагических событий с участием бесчинствующих солдат, направили делегацию непосредственно в расположение румынских войск с просьбой обеспечения порядка. Подобные запросы поступали и из других населенных пунктов.

Что интересно, председатель большевистского Совета в Кэйнарь, Бендерского уезда, обратился за помощью к Исполнительному комитету советских солдат и рабочих депутатов, требуя, чтобы в Кэйнарь были направлены 20 солдат Заамурского полка, для освобождения мельницы от крестьян, которые ее заняли. Таким образом, зимой 1917-1918 года в некоторых молдавских селах наблюдалась двоевластие, и большевистский Военно-Революционный комитет не пользовался авторитетом местных жителей.

В связи с происходившими в Бессарабии событиями. интересен факт попытки привлечения к «выравниванию» ситуации с участием бывших военнопленных Австро-Венгрии — трансильванских румын.

С учетом событий в Бессарабии, и в Кишиневе в частности, где с конца декабря 1917 активность большевиков существенно возросла, а в начале января «ФронтОтдел» предпринял ряд действий, ограничивающих возможности Сфатул Цэрий, румынским руководством был отдан приказ трансильванцам по прибытии на станцию Кишинев обеспечить поддержку верным Сфатул Цэрий воинским подразделениям. По некоторым данным общий план операции был рассмотрен Ионом Антонеску – в то время начальником оперотдела 1-й румынской армии.

Ион Антонеску. (Нижний ряд в центре. Примерно 1917-1918 год)

Судя по всему, решение по привлечению трансильванцев было принято спонтанно, либо в крайне сжатые сроки, о чем можно судить по обеспеченности солдат боеприпасами (боекомплект на 1 человека). Фактически, как следует из воспоминаний участников событий, солдаты были вооружены, но имели каждый лишь по обойме патронов. Остальные боеприпасы находились в отдельно следовавшем (в составе поезда) вагоне.

Кишиневский вокзал. Привокзальная площадь.

Поезд шел из Киева через Одессу, и если бы планы румынского командования были проработаны детально и заранее, все трансильванцы должны были бы получить боекомплект согласно нормам военного времени. Кроме того, если бы решение об использовании трансильванцев в установлении порядка в Кишиневе было принято до или во время его нахождения в Одессе — поезд вряд ли смог покинуть станцию – РумЧерОд этого бы не допустил.

Основываясь на подобных предположениях можно сделать вывод о том, что решение об использовании трансильванских добровольцев было принято, либо направлено им, после того, как они покинули станцию Одесса.

За несколько дней до этого, в результате активных действий большевиков были заняты вокзал, почта и телеграф. Активность большевиков напугала руководство Сфатул Цэрий, и трансильванские добровольцы, направлявшиеся на фронт в связи с этим могли оказаться весьма кстати.

Большевики в Кишиневе. 1918 год.

Поскольку связь с городом контролировалась большевиками, весьма вероятно ими был перехвачен телеграф о предстоящем прибытии поезда.

6 января 1918 года, поезд с 850 солдатами прибыл на станцию Кишинев, где его встречали вооруженные отряды ФронтОтдела (большевики) и разпропагандированные части молдавских национальных военных подразделений.  На крыше вокзала и в других стратегических точках были установлены пулеметы. Поезд был блокирован, стороны вступили в переговоры. Комиссар большевиков по железнодорожной станции Кишинева предложил солдатам сдать оружие. Трансильванцы ответили, что не могут этого сделать без соответствующего приказа румынского консула или французского консула в Кишиневе, и попросили доставить к ним одного из трансильванцев. 

Между тем большевики распространили по Кишиневу слух о том, что румыны по решению Сфатул Цэрий пришли для захвата Кишинева, и аннулирования всех свобод, приобретенных в результате революции. На вопрос представителя молдавский национальных военных подразделений о цели их прибытия в город трансильванцы ответили, что Кишинев является промежуточной станцией на пути из Киева в Яссы. Далее кто-то из молдаван (возможно по неосторожности) произвел выстрел из револьвера, что повлекло за собой вооруженную стычку.

Журналист из газеты «Cuvânt Moldovenesc» так описывает возникшее противостояние: «Трансильванцы не хотели воевать, но наши солдаты, до этого ни разу не выстрелившие в немцев, применяли против румын винтовки и пулеметы». Румыны сдались, «…сказав, что не хотят проливать братскую кровь». Молдаване начали их избивать, раздевали, издевались и водили по улицам Кишинева. На этом фоне большевики распространили слух о приходе румын и начале обороны города. Оружие, изъятое у трансильванцев, было роздано, а запасы боеприпасов (в поезде) разграблены. После всего произошедшего, оставшиеся в живых трансильванцы были помещены под арест.

В развитии происходившего, несколько депутатов в Сфатул Цэрий были захвачены большевиками, а часть других покинули Кишинев в связи с угрозой смерти.

Вечером 7 января «революционные солдаты» напали на продовольственный склад в Страшенах, недалеко от Кишинева. Сам склад был организован по соглашению с Кишиневскими властями, и охранялся несколькими десятками румынских солдат. 

Нападение было инициировано телеграммой, отправленной анонимно, в которой утверждалось, что в Страшены прибыли два эшелона румынских солдат, которые намерены занять Кишинев.

В ту же ночь «революционеры» ограбили союзную комиссию, состоящую из представителей Франции, Англии и США. Комиссия для закупки в Бессарабии продовольствия располагала суммой около 2 миллионов рублей. Все деньги были «реквизированы». По неподтвержденным данным порядка 150.000 рублей были переданы молдавским солдатам, входивших в состав революционной группы (Источник — Cuvânt Moldovenesc, an V, nr. 5, din 14 Ianuarie 1918, articolul ”Bolșevicii la Chișinău”).

Телеграмма о состоянии дел в Кишиневе 8 января 1918 г.

 9 января 1918 года Герман Пынтя был «задержан» ФронтОтделом, помещен под арест, но вскоре освобожден вместе с арестованными трансильванскими солдатами и офицерами.

10 января 1918 года румынские войска во главе с генералом Эрнестом Броштеану в сопровождении генерала Анри Бертело, командующего французской миссией, пересекли Прут. Продвижение к столице Бессарабии происходило достаточно оперативно. 

Все молдавские воинские подразделения были в той или иной мере подвержены воздействию большевистской пропаганды, направленной против вступления в Бессарабию румынской армии. Основной упор делался на то, что якобы румынские войска имеют цель забрать у крестьян землю. Впрочем, что забирать, если ничео не передавалось и не перераспределялось?

План по обеспечению поддержки румынской армии молдавскими подразделениями курировал полковник Худолей, одной из задач которого был вывод распропогандированных большевиками воинских подразделений за городскую черту. Отношение к вводимым румынским войскам определялось приказом, согласно которому: «… если, однако, румынская армия заявляет, что она не собирается отнимать нашу землю и свободы, завоеванные революцией, то у нас нет причин оказывать ей сопротивление».

Перед прибытием в Кишинев румынских войск состоялось совместное заседание всех молдавских военных комитетов под руководством председателя Сфатул Цэрий Иона Инкулец. По результатам такой встречи, 12 января делегация во главе с Ионом Инкулец и Ионом Пеливан была направлена в Кэлэрашь, для встречи румынской 11-й дивизии, которая направлялась в Кишинев, и обсуждения с генералом Броштеану условия ввода войск в столицу. Броштеану объяснил, что нет причин препятствовать его войскам во вступлении в Кишинев, поскольку румынская армия ставит перед собой цель обеспечить «охрану оружейных складов и железнодорожных путей». 

Согласно взаимной договоренности, Сфатул Церий должен был подтвердить решение на ввод войск в Кишинев в установленное время, 13 января 1918. Согласно воспоминаний Германа Пынтя, решение Сфатул Цэрий о вводе войск было принято с часовой задержкой, и Броштеану не имея никакой информации в условленное время, отдал приказ полковнику Атанасиу выдвинуться в направлении города. Атанасиу с войсками достиг Кожушна, когда приехал Пынтя. По результатам проведенных переговоров, в 18.30, румынская армия вошла в Кишинев со стороны Скулень. Ее приветствовали несколько молдавских эскадронов с национальными флагами во главе с первым директором Пантелимоном Эрхан и военным директором Германом Пынтя. Во второй половине дня, 13 января, состоялось заседание Сфатул Цэрий под председательством Иона Инкулец, который, среди прочего, заявил, что «сохранение Сфатул Цэрий, как органа власти, свобода депутатов и предотвращение беспорядков заслуга лично его, Эрхан и Пынтя». П.Эрхан поддержал выступление, выразив в итоге надежду на то, что «Сфатул Цэрий присоединится к нему, чтобы выразить благодарность Пынтя».

Реакция на ввод румынских войск в Кишинев и Бессарабию.

К 16 января 1918 года беспорядки в Кишиневе прекратились, а зачинщики, вместе с большевиками, отошли в Тигина, откуда были выбиты к 7 февраля. В то же время румынская 13-я дивизия перешла Прут в южной Бессарабии, где из-за близости фронта уровень хаоса был еще выше, и большевистская агитация среди болгар, липован, татар и гагаузов достигла своих целей, а остатки подконтрольных, все еще верных русскому командованию частей, уже были не в силах справиться с происходившим.

Линия фронта на начало января 1917 г. На южном участке по Дунаю без изменений на начало 1918 года.

На заседании правительства 22 января 1918 года была зачитана телеграмма французского министра, отправленная из Ясс, в которой подтверждалось, что румынские войска были отправлены в Бессарабию на основе союзного соглашения, для обеспечения охраны тыла в соответствии с правилами ведения войны, и что эта акция «не вправе повлечь за собой изменение внутренней ситуации в Бессарабии». После прибытия румынских войск молдавские подразделения не были расформированы, хотя в их рядах были мнения, способствующие их самороспуску.

Большевистская агитация против вступления румынских войск в Бессарабию велась и после свершившегося факта. В качестве аргументов приводились в основном аргументы относительно последующего лишения крестьян земли в пользу крупных землевладельцев, с целью посеять зерно недовольства. Аналогичная пропаганда интенсивно велась среди молдавских солдат, большинство из которых были крестьянами.

23 января большевистский комитет направил 60 всадников в село Избиштя, чтобы убедить местное население в том, что румыны направлены к ним для расправы. Те же агитаторы выполнив задачу в Избиштя, направились в Ваинова, Чирянка, Реча, продолжая пропаганду, и раздавая оружие местному населению.

24 января 1918 года Сфатул Цэрий провозгласил независимость Молдавской Демократической Республики. 

Новое правительство Бессарабии было сформировано во главе с доктором Даниэлем Чугуряну. Главное управление по военным и морским делам, которое до этого возглавлял Герман Пынтя, было преобразовано в военное министерство. Полковник Брээску был назначен главой ведомства с последующим повышением в звании до генерала. Новое военное министерство продолжило подготовку национальной армии.

28 января из Тирасполя в Бендеры было отправлено оружие, и 3 артиллерийские батареи для организации сопротивления румынским войскам. 29 января в Бендеры ожидалось прибытие новых подразделений, которые по плану большевиков должны были совместно с ранее прибывшими частями атаковать Кишинев. Тогда же, 29 января планировалось взорвать в Кишиневе казармы воинской части на улице Болгарской, где размещались румынские войска. Этот план потерпел неудачу.

К 8 марта 1918 года румынская армия достигла Аккерман, взяв под контроль, таким образом, всю Бессарабию. В свою очередь, представители Советской власти, игнорируя провозглашенный ими принцип самоопределения (что будет повторено не раз с другими национальными окраинами), который она до определенного времени продвигала и поддерживала, расценила эти действия как акт агрессии относительно части своей территории.

В историографии советского происхождения военное сопротивление против румынских воинских частей, которые продвигались к Кишиневу, чтобы устранить анархию, часто представлялось тенденциозно. 

В продолжение развития ситуации, к большевистскими атакам с контролируемой Германией территории из-за Днестра, присоеденились территориальные претензии Украины, объявившая о своей независимости.

В сложившейся ситуации, Совет страны (Сфатул Церий) поднимает вопрос о воссоединении с Румынией, аргументируя в т.ч. «предложениями о воссоединении, которые выразили в т.ч. различные земли» (Сороки, Бельцы). Решение о воссоединении с Румынией было принято Советом страны 27 марта 1918 года 86 голосами против 36 (голосовавших за независимость) и при 3 воздержавшхся. 

Следует отметить, что немецкие депутаты Совета страны в свое время воздержались от голосования за воссоединение с Румынией мотивируя это тем, что не имели полномочий от немецкой общины. В рамках легимитизации решений, 7 марта 1919 года Герман Пантеа в качестве делегата правительства Румынии участвовал в большом собрании в Тарутино, графство Четатя-Албэ, где община немецких поселенцев в Бессарабии путем аккламации подтвердила присоединение к решению Совета страны от 27 Марта 1918 г. о воссоединении с Румынией. Как позже отмечал Пынтя, «Это празднование верности румынскому государству длилось два дня. Школы в честь великого события были закрыты; церкви, звенящие в колокола, извещали население о вечном и счастливом родстве немецкого и румынского народа».

По просьбе немецких поселенцев из Бессарабии, Пантя впоследствии сопровождал немецкую делегацию в Бухарест, где состоялась встреча поселенцев с королем Фердинандом I, и представителями правительства Румынии. Встреча с королем Фердинандом была особенно эмоциональной, в которой последний подчеркивал, что он «испытывает двойную радость по отношению к мудрому решению, принятому немецким населением в Бессарабии: сначала как король всех румын, а затем как немец (по национальности)».

Безусловно, любой вариант изложения описываемых событий имеет право на существование, и зависит от политической позиции автора, и в частности — отношения к революционным событиям 1917 года.

Генерал Щербачев — ярый противник революции, офицер, верный своей присяге, сделал все, что считал нужным в данной ситуации — не позволил большевикам получить Бессарабию так же, как остальные губернии Империи. Румыния здесь выступала лишь как инструмент, который удачно пришелся к месту.

13 января 1918 г. Щербачёв постановлением СНК РСФСР объявлялся «врагом народа» и ставился «вне закона».

18 апреля 1918 Щербачёв отказался от должности командующего войсками Украинского фронта УНР (фактически — Румынского фронта с Германией), и сообщил об этом союзным послам в Яссах.

В ноябре 1918 после капитуляции Германии Щербачев по приезду в Бухарест в переговорах с представителем союзного командования генералом Анри Бертло добился согласия союхников на помощь белому движению.

30 декабря 1918 Дмитрий Григорьевич был назначен военным представителем русских армий при союзных правительствах и союзном Верховном командовании. 3 января 1919 на встрече с атаманом Красновым, договорился с ним об объединении сил Донской армии Краснова и Добровольческой армии Деникина.

В начале января 1919 Щербачев в Париже создал представительство, ведавшее снабжением белых армий, прилагал усилия по формированию добровольческих частей из русских военнопленных. В феврале 1919 г адмирал А. В. Колчак подтвердил должность Щербачёва. В июне 1919 Дмитрий Григорьевич прибыв в ставку Деникина в Екатеринодаре добился признания Деникиным верховной власти адмирала Колчака.

В мае 1920 из-за разногласий с бароном П. Н. Врангелем относительно приемлемости совместных действий с Польшей (существовал план совместных действий Польши против советской России) отказался от должности и был заменён генералом Е. К. Миллером. Щербачёв советовал Врангелю не начинать наступление, которое бы повлекло за собой отвлечение сил большевиков с польского фронта. По мнению Щербачева, в условиях сложившейся международной обстановки, отказ в помощи полякам был более выгоден Белому движению — в случае разгрома Полши красными, в защиту Польши могла выступить Франция, открыв новый фронт. Как второй вариант, с победой большевиков их силы могли увязнуть в Польше и Германии. что также развязывало руки армии Врангеля.

Однако, все сложилось иначе…