НЕМНОГО ИЗ ИСТОРИИ АЭРОФОТОСЪЕМКИ LUFTWAFFE
В начале 30-х гг. в министерстве рейхсвера была создана т. н. «объединенная главная фототека», которая хранила и обобщала аэрофотоснимки — aerial , сделанные в разные годы. В 1935 г. она перешла по «наследству» в Люфтваффе. В Германии работы в области методов и средств аэрофотосъемки и фотограмметрии вели сразу несколько гражданских фирм, не координирующие свою деятельность друг с другом: «Карл Цейсе, Йена» (Carl Zeiss, Jena), «Аэрофотограф» (Aerofotograf GmbH), «Ганза-Люфтбильд» (Hansa-Luftbild GmbH) и «Фотограмметрия» (Fomogrammetrie GmbH.). Сталкиваясь подчас с идентичными проблемами, они пытались решить их каждая самостоятельно, в том числе порой испытывая недостаток ресурсов. В 1935 — 1937 годах усилиями нового руководства отдела, ответственного за аэроразведку, все работы в этой сфере были централизованы. Была образована фирма «Цейсе-Аэротопограф» (Zeiss-Aerotopograf GmbH), которая сосредоточилась на проектировании и выпуске фотокамер для воздушной разведки. Совместное объединение усилий позволило существенно поднять качество и скорость разработки нового оборудования для аэрофотосъемки.
В авиакомпании «Ганза-Люфтбильд», которая занималась аэрофотосъемкой и была новатором в ее новых методах и в коммерческом использовании фотограмметрии, работал некий Теодор Ровель. Услышав о том, что Польша строит на границе с Германией новые оборонительные сооружения, Ровель совершает несколько полетов над приграничными польскими районами. Невозможно сказать, что было — его собственная инициатива или нечто иное. Можно заметить, что в 20-е гг. крупные немецкие концерны создали собственные разведывательные службы. Все они в основном занимались промышленным шпионажем за границей, но имели тайные связи и с Абвером. Можно предположить, что и «Ганза-Люфтбильд» в силу специфики своей работы была как-то связана с ним. Как бы там ни было, но фотографии польских оборонительных сооружений, сделанные Ровелем, неким чудесным образом попали к тогдашнему начальнику Абвера оберсту фон Бредову. На тот момент аэрофотосъемка была самым передовым методом начинавшей зарождаться технической разведки. Фон Бредов по достоинству оценил преимущества, которые она имела по сравнению с классической агентурной разведкой, и нанял Ровеля на работу в свое ведомство. Формально Ровель оставался летчиком авиакомпании «Ганза-Люфтбильд», но фактически уже работал на германскую военную разведку. Абвер финансировал продолжение его разведывательных полетов над польской территорией.
Абвер делился на три отдела (Abteilung). Первый отдел, или Абвер-I (Abt.I), отвечал за сбор и оценку разведывательной информации. Главным ее заказчиком и потребителем было Главное командование Вермахта, и потому предполагалось, что она должна носить прежде всего военный характер. В Абвер-I входили пять подотделов, одним из которых был IILB «Авиаразведка» (Technik-Luft). Кроме того, в Абвере-I имелись пять подгрупп, разделенных по географическому принципу.
В распоряжение Ровеля предоставили Junkers W34be/b3e «D-l 119», который был специально оборудован для высотных полетов. Вскоре к Ровелю присоединились еще несколько летчиков из «Ганзы-Люфтбильд». Резкое увеличение числа случаев, когда обычно крайне аккуратные немецкие пилоты, вдруг «заблудившись», оказывались в воздушном пространстве Польши, заставило польскую контрразведку заподозрить, что эти якобы гражданские пилоты на самом деле занимаются аэрофоторазведкой. Однако никаких конкретных доказательств добыть так и не удалось. Вообще «Ганза-Люфтбильд» была настоящим кладом для Абвера. Имея официальный статус коммерческой компании, она могла вести деятельность по всему миру без каких-либо ограничений. Так, летом 1931 г. ее специалисты отправились в Китай, где затем в течение двух лет проводили аэрофотосъемку гидротехнических сооружений в провинции Чанчжоу. В 1932 г. самолеты компании летали над Гренландией, а затем в 1938–1939 гг. — над Антарктикой. «Ганза-Люфтбильд» работала в тесном сотрудничестве с промышленностью, оказывая влияние на разработку новых самолетов и аэрофотокамер, методов стереофотограмметрии и процессов химической обработки получаемых фотографий. К 1939 г. она имела двадцать стереоплоттеров (графопостроителей), столько же т.н. ректиферов — приборов для изготовления плана местности на основе снимка, сделанного под углом к фотографируемой поверхности, а также пятнадцать крупноформатных стереоаэрофотокамер. Компания располагалась на берлинском аэродроме Темпельхоф и имела большой филиал в Мюнстере. Общая численность ее сотрудников составляла около 400 человек.
В конце того же 1933 г. Ровель вернулся на военную службу. Формально его назначили начальником фотоотдела штаба 6-го воздушного округа (Luftkreis VI), который располагался в Киле. При этом он напрямую подчинялся рейхсминистерству авиации и, продолжая свои секретные полеты, должен был еще представлять рекомендации относительно разработки самолетов-разведчиков и специальных фотокамер для них, а также методов аэрофотосъемки. Ровель, по заданиям тогдашнего шефа Абвера капитана 1-го ранга Конрада Патцига, продолжает летать над польской территорией, фотографируя укрепления и порты, а затем начинает съемку линии Мажино, только что построенной французами вдоль германской границы. Неожиданно в октябре 1934 г. о разведывательных полетах Ровеля стало известно министру рейхсвера генерал-оберсту Вернеру фон Бломбергу (Werner von Blomberg), назначенному Гитлером на этот пост сразу же после прихода к власти в 1933 г. Фон Бломберг был сторонником скорейшего и широкого перевооружения рейхсвера, однако при всем этом сильно опасался агрессивных устремлений Гитлера во внешней политике. Поэтому, когда он узнал, что Патциг, не поставив его в известность, ведет активную воздушную разведку против Польши и Франции, разразился настоящий скандал. Министр пожелал также выяснить, кто и зачем поставил Абверу задачу по проведению разведки польской и французской территорий. Поскольку фон Бломберг при этом не проявил ни малейшего понимания важности добытых аэрофотоснимков, шеф Абвера вступил с ним в спор, пытаясь доказать большие перспективы такого способа разведки. В ответ Бломберг просто выгнал Патцига из своего кабинета. Патциг попытался найти поддержку у высокопоставленных военных — командующего сухопутными войсками генерала Вернера фон Фрича который, собственно, и давал поручение вести эту злополучную разведку и генерал-майора Вальтер фон Рейхенау (Walter von Reichenau), возглавлявший отдел в министерстве рейхсвера. Бломберг был неумолим, считая, что «этот человек неблагонадежен для партии», и в итоге Патциг в конце декабря 1934 г. все же лишился поста шефа Абвера.
Скандал в Абвере, как ни странно, совершенно не коснулся самого Ровеля. Он продолжал полеты, и впоследствии в руках Главного командования Вермахта оказались не только подробные аэрофотоснимки всей линии Мажино, но и прилегающей к ней территории Бельгии вплоть до Ла-Манша. Они показали, что этот фланг был прикрыт лишь относительно слабыми полевыми укреплениями. И затем эта информация сыграла немаловажную роль при планировании немецкого наступления на Западном фронте в мае 1940 г. В том же 1934 г. Ровель обратил свой взор и на Советский Союз. Там в это время набирала обороты «индустриализация», повсюду возводились корпуса новых предприятий, строились и расширялись города, армия и флот получали все больше техники. Тайком заглянуть в этот огромный мир сверху, с неба, представлялось очень заманчивым. Используя двухмоторный самолет, оснащенный дополнительными топливными баками, Ровель начал выполнять разведывательные полеты с территории Восточной Пруссии. С высоты 9144 м он провел аэрофотосъемку советской военно-морской базы Кронштадт, в Финском заливе, индустриальных объектов в соседнем Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), а также в районе Пскова и Минска. При этом Ровель, регулярно пролетая над Кронштадтом с интервалом в несколько недель, предоставил Абверу ценные сведения о советском военно-морском флоте, объемах и темпах строительства новых военных кораблей. Своими действиями Ровель невольно спровоцировал замену руководителя Абвера.
2 января 1935 г. новым главой Абвера стал 48-летний капитан 1 ранга Вильгельм Канарис. Он показал аэрофотоснимки, сделанные Ровелем и несколькими его коллегами над Польшей, Францией и Советским Союзом, рейхсминистру авиации Герману Герингу. Они произвели впечатление, на которое рассчитывал Канарис. Будущий рейхсмаршал и главнокомандующий Люфтваффе, следуя своему принципу «все, что летает, — мое», сразу же пожелал, чтобы люди, сделавшие их, находились у него в подчинении. Геринг, крайне тщеславный по своему характеру, уже предвкушал лавры поставщика фюреру разведывательной информации стратегического характера. Канарис же, как говорится, «убил сразу двух зайцев». С одной стороны, уступив Ровеля авиации, он мог быть спокоен зато, что тот всегда будет обеспечен необходимыми самолетами, оборудованием и персоналом. Ровель все равно по-прежнему бы получал задания от Абвера, а в случае каких-либо осложнений, как в случае с Патцигом, всегда было можно заявить, что это, мол, не мое ведомство.
1 марта 1935 г. Германия открыто объявила о создании новых военно-воздушных сил — Люфтваффе, которые существовали фактически уже несколько лет. В тот же день Теодор Ровель был зачислен в их состав в звании гауптмана. Он получил от Геринга полномочия сформировать и возглавить эскадрилью специального назначения (Fliegerstaffel z.b.V.), чьей задачей было ведение авиаразведки над территорией других государств в мирное время. Вскоре на аэродроме Штаакен, расположенном около западной окраины Берлина, появилась новая эскадрилья, чей персонал старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Ровель укомплектовал ее экипажами, летавшими на «Хейнкелях», «Дорнье» и «Юнкерсах» из государственной авиакомпании «Люфтганза» и имевшими опыт полетов на большие расстояния. Своим заместителем он сделал 26-летнего Зигфрида Кнемейера (Siegfried Knemeyer), считавшегося одним из лучших немецких штурманов. В его распоряжении первоначально имелись пять самолетов, приспособленных для высотных полетов и оснащенных аэрофотокамерами. Все, что касалось целей их полетов, держалось в строжайшей тайне. Знали о них лишь непосредственные исполнители — экипажи самолетов и очень ограниченное число лиц, которые собственно и выбирали эти цели. При этом все получилось так, как и предполагал Канарис. Эскадрилья Ровеля получала задания из двух органов, которые тесно координировали свою деятельность. Первым был ведавший разведкой 5-й отдел Генерального штаба Люфтваффе, который возглавлял Йозеф «Беппо» Шмид (Josef «Beppo» Schmid), а вторым — подотдел I ILB, отвечавший в Абверер-I за авиаразведку. Однако при этом полученные данные обрабатывали и анализировали тогда именно абверовцы, и лишь позднее отснятые фотопленки стали поступать в штаб фоторазведки Люфтваффе, созданный в городке Цоссен, в 30 км южнее Берлина.
Район действий Ровеля постоянно увеличивался. Объектами интересов становились новые страны и регионы. Полеты проводились на высотах до 10.000 м, дабы по возможности оставаться незамеченным для наблюдателей с земли. Но даже если самолет-нарушитель и удавалось обнаружить, главным образом по инверсионному следу, то определить его принадлежность и доказать вину государства было невозможно. На эти полеты не было заявлено ни одного протеста, что лишь укрепило уверенность немцев в себе и в своей безнаказанности.
Появление все большего числа новых целей, расположенных на большом удалении от немецких аэродромов, потребовало новых самолетов и новой тактики. Ровель решил использовать для тайной аэрофоторазведки легальное прикрытие — двухмоторные пассажирские самолеты Не-111, принадлежавшие авиакомпании «Люфтганза». Они могли совершать полеты на расстояние до 1200 км и были хорошей, устойчивой платформой для современных аэрофото камер с мощной оптикой фирмы «Цейсе», позволявших делать с больших высот высококачественные снимки. Первый «Хейнкель» — He-lllV4 W.Nr.1968 «D-AHAO», выполнявший до этого регулярные рейсы из Берлина в Кёльн и Мюнхен, — был передан эскадрилье Ровеля уже в 1936 г. По имевшейся в «Люфтганзе» традиции он носил название одного из немецких городов, а именно «Дрезден». В следующем году к нему присоединились еще два самолета — He-lllV2 W.Nr.715 «D-ALIX» «Росток» и Не-ШС-03 WNr.1830 «D-AXAV» «Кёльн». Сохранив прежний внешний вид — окраску и эмблемы «Люфтганзы», — самолеты тем не менее подверглись существенной модернизации. На них были установлены новые двигатели с наддувом, дополнительные топливные баки и, самое главное, тщательно замаскированные фотокамеры. В форме гражданских летчиков экипажи Ровеля совершали полеты по трассам «Люфтганзы», периодически из-за «ошибки приборов» отклоняясь от курса и «случайно» пролетая при этом над каким-нибудь важным объектом. Самолеты «Люфтганзы» к концу 30-х гг. летали во все крупные города Европы, а также в Азию и Южную Америку. Например, немецкие авиалайнеры регулярно выполняли рейсы по трассам Берлин — Кенигсберг — Ковно (ныне Каунас, Литва) — Великие Луки — Москва и Берлин — Кенигсберг — Рига — Таллин — Ленинград. Если же нужный район аэрофотосъемки находился слишком далеко от имевшихся трасс, то тогда использовалось прикрытие в виде «пробных полетов по новым трассам», которые «Люфтганза» якобы предполагала вскоре открыть. Таким образом, замаскированные «Хейнкели» из эскадрильи специального назначения спокойно совершали разведывательные рейды над всей Европой и европейской частью Советского Союза.
Все шло успешно, но однажды все же произошел инцидент, который мог бы положить конец полетам призраков, по крайней мере над Советским Союзом. В ходе выполнения программы «пробных» полетов в район Крыма и Кавказа Не-111V2 «Росток» потерпел аварию и упал на советской территории. Хотя правительство СССР получило достаточные доказательства истинной цели этих полетов, оно ограничилось лишь одной дипломатической нотой протеста, на которую из-за ее обтекаемости в Берлине не обратили большого внимания. Эскадрилья Ровеля как ни в чем не бывало продолжала свое дело. Так, начиная с 1937 г. ее экипажи проводили планомерную аэрофотосъемку восточного и южного побережья Великобритании, континентального побережья Ла-Манша, побережья Северного моря и побережья Балтийского моря вплоть до Ленинграда. Полученные данные позволили создать точные топографические карты, очень пригодившиеся в ходе будущих боевых действий. «Хейнкели», замаскированные под лайнеры «Люфтганзы», летавшие по маршруту Тегеран — Кабул, использовались и для разведки южной границы СССР. Во время полетов они намеренно отклонялись от курса и входили в советское воздушное пространство. В результате Абвер получил аэрофотоснимки большинства участков афганско-советской границы, части приграничной территории Туркмении, Узбекистана и Таджикистана, включая район Памира.
В ноябре 1938 г. Ровель получил очередное признание — ему присвоили звание оберст-лейтенанта (подполковника). В январе 1939 г. на основе эскадрильи Ровеля была сформирована разведывательная авиагруппа при Главнокомандующем Люфтваффе (Aufklarergrappe Oberbefehlshaber der Tuftwaffe — Aufkl.Gr.Ob.d.r.), которую затем неофициально называли просто «группой Ровеля». Она разместилась на аэродроме Вердер, расположенном в 9 км западнее Потсдама, на берегу озера Гросенцернзее. Первоначально в группе были две эскадрильи, которые имели на вооружении самолеты Не-111, Do-17 и Bf-110. При этом в числе «Дорнье-17» были семь машин, специально построенных для группы Ровеля. Четыре Do-17R (R-l — R-4) были модернизированным вариантом Do-17M, а три Do-17S (SI — S3) — вариантом Do-17Z, и все они были оснащены двигателями DB601. Затем в течение 1939 г. в AufM.Gr.Ob.d.r. проходили испытания опытные образцы различных самолетов, которые предполагалось использовать для целей аэрофоторазведки. Среди них были несколько Do-215 и по крайней мере один Do-217A-0. В августе того же года на аэродроме Ораниенбург была образована т.н. «Опытная станция высотных полетов» (versuchsstelle fur Hohenfluge — VfH), которую также подчинили оберст-лейтенанту Ровелю. При ее формировании использовался летный персонал государственной компании «Ганза-Люфтбильд», которую передали в ведение Люфтваффе, хотя она и продолжала формально оставаться гражданским предприятием. На «станции» были три эскадрильи, однако только 1-я эскадрилья затем занималась непосредственно исследованиями в области высотных полетов и аэрофоторазведки. Во 2-й эскадрилье проходили всесторонние испытания иностранные самолеты, а 3-я эскадрилья выполняла секретные полеты по доставке на территорию других стран разведывательных групп и агентов-одиночек.
С учетом планируемых и проводимых Германией военных операций оснащение группы менялось в лучшую сторону. Увеличивался радиус действия. скорость машин, их вооружение и оснащение приборами для фотосъемки.
Когда в начале 1940 г. Гитлер решил захватить Норвегию, то неожиданно выяснилось, что Главное командование Вермахта не располагает свежими разведданными, необходимыми для планирования операции. Поскольку сроки планирования операции были крайне ограничены, действовать надо было быстро и решительно. Оберст-лейтенант Ровель получил приказ немедленно провести аэрофотосъемку всего южного побережья Норвегии от Осло до Бергена, а также Тронхеймс-фьорда и порта Нарвик на севере страны. Особый интерес вызывали береговые укрепления и батареи в заливе Бохус и аэродромы вокруг Осло. В итоге к середине марта 1940 г. в распоряжении Главного командования Вермахта были подробные аэрофотоснимки всех стратегически важных районов Норвегии. Группа Ровеля в очередной раз доказала свою значимость. 9 апреля 1940 г. операция «Учения на Везере» началась, и после того как немецкие войска заняли Южную Норвегию.
Аэрофоторазведка внесла существенный вклад не только в общий успех операции «План „Гельб“» (Fall Gelb) — немецкого вторжения в Бельгию, Нидерланды и Северную Францию в обход линии Мажино, но и в то, что эта операция вообще состоялась. В начале мая 1940 Голландия смогла мобилизовать свою армию, а британский экспедиционный корпус и французские части были выдвинуты к границе с Бельгией. Первым этапом операции «Желтый план» должен был стать прорыв бронетанковых частей генерала Хайнца Гудериана (Heinz Guderian) через Арденны и форсирование р. Масс в районе французского г. Седан, получивший кодовое наименование «Sichelschnitt» («Удар серпом»). Однако противники наступления на Западе в Генеральном штабе Вермахта считали, что надо отказаться от него, приводя в качестве аргумента сведения о том, что французы построили около Седана новые укрепления. Эти сомнения удалось развеять лишь в начале мая, когда расшифровка аэрофотоснимков, сделанных самолетами-разведчиками Люфтваффе, показала, что все эти укрепления еще не закончены. В итоге ранним утром 10 мая 1940 г. немецкое наступление в рамках операции «Желтый план» все же началось. В итоге — Франция пала.
Учитывая, что в войне с Англией общий ход воздушного наступления показал. что Геринг не сможет сдержать своего хвастливого обещания уничтожить английскую авиацию и обеспечить полное господство Люфтваффе в воздухе над Ла-Маншем и Южной Англией, а высадка немецких войск без этого на английскую территорию бесперспективна, война перешла в стадию морского и воздушного противостояния, и сухопутных операций вне пределов Европы. В то же время шла работа над другой операцией — «Фритц» («Fritz»), которая вскоре получила новое наименование — «Барбаросса» и под этим именем вошла в историю. Это был план нападения на Советский Союз…
Ровель начал секретные разведывательные полеты над Советской Россией еще в 1934 г. В течение последующих лет немецкие разведчики, замаскированные под самолеты «Люфтганзы», продолжали периодически появляться в советском воздушном пространстве. 23 августа 1939 г. между СССР и Германий был подписан договор о ненападении, впоследствии получивший название «пакта Молотова— Риббентропа». И нацистское руководство отдало приказ на время прекратить рейды самолетов Ровеля, чтобы не испортить отношения с новым партнером по дележу сфер влияния в Восточной Европе и Прибалтике. Тем не менее это не означало полного прекращения авиаразведки против Советского Союза. И в декабре полеты возобновились. Fw-200 из VfH и Не-111 из Aufkl.Gr.Ob.d.L., взлетая с аэродромов в Восточной Пруссии и оккупированной Польше, совершали разведывательные полеты над Балтийским морем и приграничными районами СССР. В течение всего 1940 г. Do-215B из 1-й и 3-й эскадрилий Aufkl.Gr.Ob.d.r. регулярно появлялись над Советским Союзом. Кроме того, самолеты авиакомпании «Люфтганза» начали выполнять регулярные рейсы по трассе Берлин — Данциг — Кенигсберг — Белосток — Минск — Москва. Не говоря уже о том, что эти полеты иногда выполняли «Хейнкели» из группы Ровеля с замаскированными фотокамерами на борту, которые отклонялись от установленного маршрута, проводя аэрофотосъемку советских аэродромов и других объектов, так еще и экипажи обычных немецких лайнеров несколько отличались от экипажей других авиакомпаний. Тогда уже было принято, чтобы пассажиров во время рейсов обслуживали стюардессы, хотя авиакомпании еще не выдвигали особо жестких требований к их возрасту и внешности. На самолетах же «Люфтганзы» эти функции выполняли стюарды — крепкие молодые люди с бросающейся в глаза военной выправкой.
В начале сентября 1940 Гитлер неожиданно распорядился прекратить разведывательные полеты. Это объяснялось тем, что в преддверии запланированной на середину сентября операции «Морской лев» — высадки частей Вермахта на английском побережье — он не хотел лишний раз раздражать советское руководство в лице Сталина. Однако запрет продлился всего месяц. Отложив в октябре вторжение в Англию, фюрер отменил и свой запрет. 27 сентября Гитлер наградил оберет-лейтенанта Ровеля за успехи в организации дальней авиаразведки Рыцарским Крестом. После официальной церемонии у них состоялась беседа, во время которой фюрер разрешил разведчикам Aufkl.Gr.Ob.d.r. возобновить рейды над СССР на глубину до 320 км от его восточной границы. Планирование операции «Барбаросса» шло полным ходом, и в январе 1941 г. Генеральный штаб Люфтваффе издал распоряжение о производстве в самых широких масштабах разведывательных полетов над русской территорией с целью рекогносцировки приграничной полосы. В начале года 1-я эскадрилья группы Ровеля действовала с аэродрома Краков, в Польше, 2-я эскадрилья — с аэродрома Бухарест, в Румынии, 3-я эскадрилья — с аэродрома Хамина, в Финляндии, а 4-я эскадрилья — попеременно с аэродромов Бухареста и Кракова. Поначалу самолеты не залетали восточнее линии оз. Ильмень — Минск — Киев — берег Черного моря. Ближние полеты чередовались с дальними на расстояние до 1300–1400 км. Для пилотов такие вылеты были достаточно экстремальными. Чтобы по возможности оставаться незамеченными, они старались пересекать границу на максимальной высоте, прятаться за облаками. Затем предстоял длительный полет над чужой землей. Судьба летчиков полностью зависела от надежности моторов и множества других механизмов, любая поломка могла привести к непредсказуемым последствиям. На основании данных, полученных при дешифровке фотопленок, отснятых экипажами Aufkl.Gr.Ob.d.L., составлялись подробнейшие карты советской приграничной полосы с указанием автомобильных и железных дорог, расположения укрепраионов, аэродромов, морских и речных портов, мостов и так далее. Аэрофотосъемка проводилась с таким размахом, что, естественно, не осталась не замеченной русскими — ответной мерой советского руководства стало издание в январе 1941 г. секретного постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров «Об организации ПВО», которое само по себе уж никак не могло воспрепятствовать разведывательным полетам.
Нарком ВМФ адмирал Н. Ф. Кузнецов впоследствии вспоминал, что в конце февраля — начале марта немецкие самолеты несколько раз грубо нарушали советское воздушное пространство. По его словам, они летали «с поразительной дерзостью», уже не скрывая, что фотографируют военные объекты. В итоге разгневанный адмирал приказал всем своим флотам «открывать огонь по нарушителям без всякого предупреждения». В соответствии с этой директивой зенитная артиллерия 17 и 18 марта над военно-морской базой Либава (ныне Лиепая, Латвия) обстреляла два немецких самолета, а летчики ВВС КБФ на истребителях И-153 «Чайка» даже пытались осуществить перехват нарушителей. Потом аналогичные инциденты произошли в северо-западной части Черного моря. Однако лихую пальбу из корабельных зениток пришлось вскоре прекратить. Сталин, узнав об инициативе наркома ВМФ, сделал ему строгий выговор и приказал отменить распоряжение. А 1 апреля Главный морской штаб направил на флоты директиву: «Огня не открывать, а высылать свои истребители для посадки самолетов противника на аэродром».
5 апреля над Либавой появился очередной немецкий разведчик. В воздух были подняты истребители, которые в соответствии с полученной директивой начали «приглашать» нарушителя к посадке. Тот, конечно, не подчинился. Правда, еще и зенитчики, как того требовало предписание, дали двадцать предупредительных выстрелов. В результате разведчик ушел, но на следующий день нацистская Германия поразила своей наглостью, выразив через посольство в Москве протест по поводу обстрела «мирного самолета, летавшего для разведки погоды». Всего же только за три недели, с 27 марта по 18 апреля, служба ВНОС зафиксировала около восьмидесяти нарушений воздушного пространства страны на глубину до 200 км. Например, только в первой половине 4 апреля она засекла в районе Львова шесть неопознанных самолетов. Один из них в 13.20 пересек границу около Пшемысля, углубился на 120 км на советскую территорию, а затем в 13.50 снова ушел за границу. В течение 9 апреля советскую границу со стороны Восточной Пруссии нарушили пять самолетов, а на следующий день над прибалтийскими республиками были отмечены уже четырнадцать случаев появления немецких разведчиков.
15 апреля Aufkl.Gr.Ob.d.L. понесла первую потерю в ходе полетов над Советским Союзом. По советским данным, разведывательный самолет «типа Ю-88» был посажен истребителями в районе украинского города Ровно. Несмотря на то что экипаж попытался уничтожить машину с помощью взрыва, на борту все же была обнаружена «мощная аппаратура для аэрофотосъемки», а также крупномасштабная карта западных районов СССР. Фактически же это был не Ju-88, а совершенно секретный высотный разведчик Ju-86P, о чем советское руководство так и не узнало, поскольку немецкие летчики после приземления все же успели запустить механизм его самоуничтожения. Ответом советского руководства стал жалкий протест, заявленный германскому правительству по дипломатическим каналам. В итоге полеты не только не прекратились, а продолжились с новой силой. Надо отметить, что это уже был не первый случай посадки самолетов Люфтваффе на советской территории. Так, 20 марта на аэродроме Вельск-Подляски приземлился Do-17E-l, а на следующий день около местечка Цехановец, расположенного в 46 км к юго-западу, сел Do-17E-3 W.Nr.3003 «NA+EU». Экипажи обоих «Дорнье» повторяли заученную легенду, что они якобы из авиашкол в Варшаве и Оруне, где, кстати, никаких авиашкол Люфтваффе не было и в помине, и что они в сложных погодных условиях потеряли ориентировку и потому случайно нарушили советскую границу. Как ни странно, но им поверили и вскоре передали представителям немецкой стороны. Через некоторое время вернули и оба самолета, правда, проведя перед этим их тщательный осмотр. С середины апреля до середины июня 1941 г. самолеты-разведчики Aufkl.Gr.Ob.d.L. систематически появлялись в советском воздушном пространстве, в среднем по три раза в день. Их основной задачей было обновить аэрофотоснимки советских укреплений в приграничной полосе, сделанные в мае — октябре прошлого года. Особое внимание также уделялось районам Ровно и Луцка и Киевскому укрепленному району.
В июне 1941 «Юнкерсы», «Хейнкели» и «Дорнье» каждый день фотографировали районы расположения советских войск. Если в течение мая — первых десяти дней июня служба ВНОС зафиксировала 91 пролет самолетов-нарушителей, то с 10 по 19 июня их было уже 86! Хотя фиксировались далеко не все пролеты. Наибольшая активность разведчиков наблюдалась в районах строительства оборонительных сооружений и расположения крупных воинских гарнизонов.
Например, тогда же, в июне Зигфрид Кнемейер на Ju-88, оснащенном двигателями BMW 801, взлетая с аэродрома Балчик, на болгарском побережье Черного моря, совершил несколько полетов в район Крымского перешейка и Севастополя. Кроме того, он выполнил один сверхдальний разведывательный рейд в район нефтепромыслов около Баку. Кнемейер пересек Черное море, пролетел над северо-восточными районами Турции, Арменией, Азербайджаном и благополучно вернулся обратно. Его несколько раз пытались перехватить советские истребители, но, не имея турбонагнетателей, они не могли набрать высоту 9000 м, на которой летел «Юнкере»
Общие итоги деятельности Aufkl.Gr.Ob.d.L. за пять месяцев 1941 г. впечатляли. К июню, в распоряжении Генерального штаба Люфтваффе имелись панорамные снимки и крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину около 250–300 км с указанием всех важных объектов и районов дислокации войск. Было выявлено точное местоположение 66 аэродромов советской авиации. Между тем в воздухе все отчетливее пахло войной, и различные инциденты происходили все чаще и чаще.
В начале июня в небе над Молдавией огнем бортстрелков Ju-88D был сбит советский истребитель, причем летчик погиб. 19 июня в том же районе звено МиГ-3 из 55-го ИАП вступило в воздушный бой с «Юнкерсом» и даже углубилось на территорию Румынии. Началось разбирательство, которое, впрочем, по понятным причинам вскоре прекратили. В течение 20–21 июня 1941 г. количество нарушений воздушной границы перешло все допустимые границы. Самолеты с крестами уже непрерывно кружили над приграничными районами…
После начала войны против СССР группа Ровеля продолжала совершать дальние разведывательные рейды. Уже 22 июня ее одиночный самолет, вероятно, взлетевший с территории Финляндии, достиг Москвы и, пройдя над городом на высоте 10.000 м, сделал первые аэрофотоснимки советской столицы. При этом он не был обнаружен постами ВНОС и благополучно вернулся обратно.
Днем 26 июня Ju-88D из 4-й эскадрильи, пилотом которого был 32-летний обер-лейтенант Корнелиус Ноэль, а штурманом 22-летний обер-лейтенант Йозеф Биспинг (Joseph Bisping), ориентируясь по позывным московской радиостанции, долетел до столицы. Небо в этот день было совершенно ясное, и экипаж отчетливо видел под собой все районы огромного города. На центральных улицах и площадях были хорошо различимы ехавшие по ним троллейбусы и трамваи. Резиденция советского правительства — Кремль также лежал как на ладони. Потом показались русские истребители, но ни один из них так и не смог подняться на высоту, на которой летел «Юнкере». Немцы спокойно сфотографировали зенитные батареи, расположенные вокруг Москвы, и благополучно вернулись на свой аэродром. Через десять дней — днем 7 июля — Ноэль снова взял курс на русскую столицу. На сей раз экипаж сделал подробные и качественные снимки всего города, в том числе Красной площади и Кремля, которые впоследствии были использованы для подготовки первых массированных налетов на советскую столицу. И опять истребители ПВО оказались бессильны. В дальнейшем, авиаразведка расширила районы облета, включив в него объекты на Урале.
С марта 1942 г. в качестве разведчиков начали использоваться и одномоторные одноместные «Мессершмитты-109», оснащенные дополнительными топливными баками, получившие обозначение Bf-109Е-5. В фюзеляже за кабиной пилота была установлена автоматическая аэрофотокамера Rb 21/18. Для сохранения взлетной массы, а следовательно, и скоростных характеристик пришлось снять обе крыльевые 20-мм пушки MG FF, «пожертвовать» рацией, поскольку в узком фюзеляже «Мессершмитта» места для нее уже просто не осталось. Далее последовала модификация Bf-109E-6, на которой, кроме автоматической фотокамеры в фюзеляже, в кабине пилота, перед лобовым стеклом, на специальном кронштейне монтировалась ручная 35-мм фотокамера, которой управлял сам пилот. Следующая разведывательная версия — Bf-109E-7 — уже имела три автоматических камеры. Одна Rb 50/30 находилась в фюзеляже за кабиной пилота, а на месте крыльев пушек были установлены две фотокамеры модели Robot II Luftwaffe. Весной 1942 эскадрильи дальней разведки Люфтваффе получили новые Bf-109F-4/R3, оснащенные камерой Rb 50/30, но по-прежнему не имевшие рации. Согласно официальным немецким данным, было изготовлено 36 таких машин. Затем появилась модификация Bf-109F-4/R5, которая могла нести камеру Rb 50/30 или Rb 75/30 и в фюзеляже которой наконец-то удалось разместить и рацию. В марте 1942 г. новые Bf-109F-4 поступили в 3-ю и 4-ю эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L., которые соответственно действовали на южном и северном фланге Восточного фронта. Применение для дальней авиаразведки одномоторного самолета давало группе Ровеля ряд преимуществ. «Мессершмитт» обладал более высокой скоростью и маневренностью, чем двухмоторные разведчики, и потому имел гораздо больше шансов уйти невредимым от вражеских истребителей ПВО, а при случае мог и сам атаковать их. Последнее подтверждает тот факт, что уже в мае в районе Ярославля были сбиты два «Харрикейна» из 721-го ПАП, причем их уцелевшие пилоты божились, что их завалил именно «сто девятый». Позднее были созданы разведывательные варианты модификаций Bf-109G и К, которые особенно широко использовались в эскадрильях ближней разведки.
Стоит отметить. что самолеты «Юнкере» были трудной мишенью во многих отношениях — высота полета не позволяла истребителям достать их, а скорость и маневренность — уходить от погони на доступных высотах. Тем не менее, «Юнкере» с 1941 г. вела работы по модернизации, и в итоге создала прототип Ju-88V44 «NF+KQ», позднее получивший наименование Ju-188. Эта машина сильно отличалась от своего прародителя. Размах крыльев увеличился до 22 м, кардинально изменилась хвостовая часть фюзеляжа, увеличилась кабина, в верхней части которой установили вращающуюся башню с 13-мм пулеметом MG131. Новый самолет изначально создавался как скоростной бомбардировщик, но в 1943 г., как обычно, появилась и его разведывательная версия Ju-188D. Она была оснащена двумя звездообразными двигателями BMW801D-2 мощностью по 1700 л.с. и могла развивать скорость 485 км/ч. На самолете стояли две автоматические аэрофотокамеры Rb 50/30 либо Rb 75/30. Позднее появились разведывательные модификации Ju-188E, F-1, F-2 и Т-1. До конца 1943 г. немецкая промышленность изготовила 283 Ju-188, в следующем году — еще 793 штуки. Из этого числа 570 машин были выпущены в варианте разведчика. В сентябре 1943 первые Ju-188F поступили на вооружение 3-й эскадрильи AufM.Gr. 121, которая действовала на южном фланге Восточного фронта. К январю 1944 г. на них летали еще четыре эскадрильи: 4./Aufkl.Gr.ll, базировавшаяся на аэродроме Барановичи, в Белоруссии, 1. и 3./Aufkl.Gr.22, действовавшие соответственно из Ваернеса, в Норвегии, и Риги, в Латвии, а также l./Aufkl.Gr.l24, базировавшаяся в норвежском Киркенесе. Вскоре новые Ju-188D-2 были применены и для ночной разведки. Для этого, помимо фотокамер для съемки в темноте, на них был установлен и радар FuG 200 «Хоэнтвиль». В разведывательных вариантах «Юнкерса» бомбовые отсеки использовались для подвески дополнительных топливных баков: в передний устанавливался бак объемом 1280 литров, в задний — бак объемом 600 литров. Еще две емкости по 900 литров можно было подвесить под крыльями. При максимальной загрузке Ju-188 мог совершать полеты на расстояние 3400 км! Учитывая высокую пожароопасность при столь больших запасах бензина, на самолете была установлена система аварийного слива топлива через патрубок в хвостовой части фюзеляжа. Однако при очевидных преимуществах Ju-188 все же незначительно превосходил своего легендарного предшественника. Максимальная скорость около 500 км/ч к 1944 г. уже не обеспечивала неуязвимость от вражеских истребителей, особенно английских и американских. Предельная высота 11 000 м также не гарантировала безопасность во время аэрофотосъемки.
Leave a comment
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.