«Это вам не при румынах двери на ночь колбасой закрывать» — присказка. Образована в 1944 году, когда советские войска освободили Одессу, а из магазинов тут же и надолго исчезли всевозможные колониальные товары.(«Большой полутолковый словарь одесского языка» Валерий Смирнов) ~ahistory

В статье ниже приводятся факты о жизни в Одессе в период оккупации, и воспоминания одесситов о том времени. Продолжение публикаций —  Транснистрия 1941-1944 и Одесса в оккупации. Часть первая., Одесса в оккупации. Часть вторая.

ПО МАТЕРИАЛАМ СТАТЬИ «НЕДОВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ»

Фотографии — http://www.odessastory.info

Одессе, конечно, повезло больше чем Киеву и тем более Петербургу. Она не была пунктом какого-то стратегического удара, она даже не была вписана в план «Барбаросса», на нее не шли танковые группы и вообще доминировали в наступающих войсках не немцы, а румыны. Дело здесь вот в чем.

В 30-е годы темпы ее экономического роста уступали только темпам Германии (СССР, разумеется, не счет). Румыны даже наладили производство всех основных типов вооружений. Но в 1940 году песенка закончилась. Сначала Сталин в ультимативной форме потребовал Бессарабию. Пришлось отдать. Затем венгры «отсудили» Транссильванию. Пришлось отдать. Территория Румынии без единого выстрела сократилось практически к тому размеру, который страна имела до 1914 года. На фоне массового недовольства в народе и армии, фактически единоличную власть сосредотачивает в своих руках «великий кондукэтор» Ион Антонеску. Над ним, как формальный символ государства стоял 18-летний король Михай I (из династии Гогенцоллернов). Стремясь взять реванш, румыны идут на сумасшедшую авантюру – 22 июня 1941 г. объявляют войну СССР, но в отличии от холодных финнов которые хотели лишь вернуть себе то, что потеряли в 1940 году, пусть и с небольшими приращениями, румыны, что называется, решили размахнуться. Гитлер это почувствовал и подарил им территорию между Бугом и Днестром. Она получила название Транснистрия. Не за просто так, разумеется. Румыны потом дошли с немцами до Волги, где потеряв 18 дивизий из 22-х потом только и думали как бы умело выйти из войны оставив за собой хоть что-то.

Но в 1941 об этом тоже не думалось. Территорию до Буга они вместе с немцами легко заняли к началу августа, но вот Одессу наскоком взять не получилось. Сработала стандартная ситуация – там где немцы или румыны попадали в зону действия корабельной артиллерии они останавливались надолго или навсегда. Да и боеспособность их армии была, мягко говоря, средненькой. В сентябре их вообще преследовали сплошные неудачи. Сначала в авиакатастрофе разбился генерал Иоанициу – именно он был мозгом всей одесской операции. Затем Красная армия провела успешный десант в селе Григорьевка, захватив важный плацдарм на севере. Румыны понимали, что в 1941-году они Одессы не увидят и готовились зимовать в окопах, для чего войска получали все необходимое.
Но и тут румынам выпала невероятная удача. Советское командование совершило очередной просчет и немцы ворвались в Крым, из которого вообще можно было сделать неприступную крепость, ведь это фактически остров, плюс Черноморский флот полностью господствовал на море. Оборонять Одессу больше не было смысла, нужно было эвакуировать 80-тысячный гарнизон для обороны Севастополя.
На подготовку Одессы к сдаче отводилось 15 дней. Никого не интересовало что в городе остаются 300 тысяч человек советских граждан, которым советская власть объяснялась в любви по сто раз на день. Весь моторный транспорт — 2500 автомобилей и автобусов и 180 тракторов были сброшены в море. Все 90 паровозов были уничтожены. 9000 лошадей были частично зарезаны и переработаны в колбасу, но в основном НКВДисты их просто расстреливали из автоматов ППШ (это единственная категория которая имела такие автоматы в тот год). Вся улица Приморская была завалена трупами лошадей.

Было сожжены даже все повозки – ок. 9000 единиц. В ночь с 15 на 16-е октября 1941 года оставленные в городе подрывные группы уничтожили всё, что только представляло какую-то ценность. Интересно, что уничтожению многих объектов помешали местные жители. Это признавалось и в советской литературе. Их называли «немецко-румынскими шпионами».
В городе также оставались румынские и немецкие военнопленные. Сколько их было — точно никто назвать не может. Говорят, что от 900 до 3-4 тысяч. Все были расстреляны.

Но и этого было мало. Советское командование решило затопить часть города находящуюся ниже уровня лиманов. Население, как вы уже догадались предупреждено не было.

Этой же ночью саперы подорвали городскую электростанцию, все хлебозаводы. Водопроводные краны окончательно пересохли. К утру сгорели практически все городские школы. Целыми остались лишь три заведения. Триста тысяч человек отлетели костяшкой на каких-то ужасных счетах.
Наши, родные, войска уходили из Одессы так, словно в городе не оставалось ни единой живой души. 15-го сентября был взорван Воронцовский маяк. Деяние бессмысленное.

Кстати, когда город освободили, в него стали возвращаться эвакуированные. Гражданка И.А.Онищенко, столкнувшись с явным неприятием ранее находившихся в оккупации граждан к вернувшимися (это отдельная тема) гражданам определенной национальности обратилась с письмом к Генеральному секретарю ЦК КП(б)У Н.С.Хрущеву с письмом, в котором отмечался весьма интересный момент осени 1941 г.:

«У нас помощником начальника Одесского порта работает некто Гольдин, по национальности еврей, работавший зам. Пред. Горсовета в период осады Одессы и прославившийся, как крупнейший взяточник и махер. В период оккупации города он ведал выдачей посадочных талонов на пароход и продавал их по цене от 3000 до 5000 руб. за штуку. В частности, мой двоюродный брат заплатил за талон на эвакуацию лично этому самому Гольдину 3,5 тыс. рублей. На этих «делах» Гольдин нажил себе крупную сумму и в 1941 г. вывез из Одессы буквально чемоданы с деньгами. О его махинациях знает почти вся Одесса.»

Источник — ГАОО, ф. П-11, оп. 11, д. 66, лл. 6-8

В итоге, после рассмотрения письма, Гольдин был переведен на другую работу в пределах порта…

А что сталось с теми, кто не смог попасть на пароход или не имел спасительных 3000…5000 руб?

На Новом рынке прозвучал очередной аккорд одесской драмы.
Рано утром над рынком появились краснозвездные самолеты. Заход, пологий разворот, и на головы горожан россыпью летят бомбы.
Убитых мирных жителей было около сотни. Грубые красного цвета осколки посекли стены домов. Ракушечная пыль засыпала лица убитых.
Такие же осколочные бомбы рвались в клочья возле нынешнего Музея морского флота. Во время обороны там был устроен склад конфискованных у якобы ненадежного населения радиоприемников. Утром народ поспешил за своим добром… Вокруг здания, на брусчатке, тоже лежали жертвы. Под вечер в город начали входить румынские части».

При этом на оборонительных позициях было брошено несколько тысяч солдат и моряков. Их по сути просто кинули. Причем многие сидели в окопах и узнали что город уже несколько дней под румынами от жителей, которые специально пришли им это сообщить. Кому-то удалось сменить форму на гражданскую одежду и прикинуться местным жителем, а кто-то был отловлен и перемещен в один из спецлагерей. Но это было мелочь в сравнении с тем что будет устроено потом в Севастополе. Там, в начале июля 1942-го тайно эвакуируют только командование – генералов и адмиралов. Весь гарнизон – 90-100 тыс. плюс 20 тыс. раненых будет просто брошен и попадет в плен в полном составе.

По городу были разбросаны листовки:

«Ко всем гражданам Одессы и Одесской области! Областной комитет партии и исполком областного совета призывают вас не складывать ни на минуту оружия в борьбе против румыно-немецких оккупантов. Беспощадно расправляйтесь с захватчиками, бейте их на каждом шагу, преследуйте по пятам, уничтожайте их, как подлых псов. Пусть в каждом доме, в каждом дворе и улице, на больших и малых дорогах врага подстерегает смерть.
Пусть в каждом районе, в каждом селе нашей области и в городе Одессе грозно пылает пламя партизанской мести! Действуйте смело и беспощадно, беспощадно бейте и уничтожайте врага!
К оружию, товарищи! К оружию и грозной мести врагу!».

Румыны, конечно же знали об эвакуации Одессы. Каждый день над городом летали десятки самолетов и скрыть ее было невозможно. Но входить в город они не торопились. Первые части появились тут лишь вечером 16-го октября. Одесса была самой большой добычей этой страны за всю историю ее существования. По сути, они получили город который был гораздо лучше любого румынского по всем параметрам. Румынию охватил настоящий милитаристский психоз, ведь еще недели две назад об этом никто не мечтал…

Антонеску долго подбирал кандидатуру на пост примара Одессы. Ему необходимо было найти румына, который свободно говорил бы по-русски, плюс отлично знал бы город и имел опыт административного управления. Таким человеком стал Герман Пынтя – бывший подданный Российской Империи, бывший поручик царской армии, участник Первой Мировой войны.

Ранее он был примаром в г.Кишиневе. Это была лучшая кандидатура. Губернатором Транснистрии был назначен профессор Алексяну.

17 октября Пынтя распространил по городу свое обращение к народу:

Не задержались с обращением к населению и военные:

Граждане Одессы!

Будьте спокойны! Никто не нанесет зла мирному населению, которое может продолжать спокойно работать и которое будет соблюдать все опубликованные приказы. Вам будут даны все священные права и все храмы будут открыты. Будут приняты меры о вашей пище, здоровье, и о том, чтобы обеспечить вашу жизнь и имущество. Советуем вам не совершать недружелюбных актов по отношению к армии и чиновникам которые будут управлять городом.
<…>
Командующий 4-й румынской армией
Корпусной генерал И. Якобич

Вообще ситуация была сложная. Вообразите себе – накануне зимы трехсоттысячный город вдруг остается без воды, без электричества, без транспорта (даже гужевого), фактически без продуктов, а вся телефонная связь оказывается уничтоженной. Более того, со всех медицинских учреждений вывозится всё оборудование, например те же рентгеновские аппараты. Перед Пынтей и 16-ю чиновниками которых он привез с собой стояла непростая задача – в кратчайший срок наладить жизнь в городе. Поразительно, но это им удалось. К июлю-августу 1942 года уровень жизни в Одессе по многим пунктам (а может и по всем) превысил довоенный. Почему же это удалось?

Конечно, сказало свою роль грамотное управление. Румыны тут же переписали всех, кто умеет что-то делать руками — инженеров, врачей, техников и привлекли их (за деньги) для налаживания систем функционирования города. Затем они включили зеленый свет для частного предпринимательства. Частные магазины, рестораны, кафе, парикмахерские, ремонтные фирмы стали открываться сотнями. Ну и не будем забывать, что с момента коммунистического переворота прошло 24 года, а со времени нэпа 12-13 лет. Сохранилось много людей, целый слой, который знал что такое частный бизнес. Кроме этого, румыны провели реституцию: если кто документально подтверждал что ему до революции принадлежал производственный цех или магазин – они возвращали. Совершенно ясно одно, если бы коммунистическую власть удалось свалить бы в это время, уровень жизни бы очень быстро поднялся. Тех людей было еще очень много.

Почему они всё это делали? Считается, что они хотели интегрировать Транснистрию в Румынию, а граждан рассматривали как своих поданных. Алексяну даже хотел провести референдум о воссоединении Транснистрии и Румынии. Но возможно у немцев были свои планы, во всяком случае, в качестве валюты ходила марка, а не лей. Между Транснистрией и Рейхскоммисариатом «Украина» была установлена полноценная граница, это позже сыграет положительную роль – после отличного урожая 1942 года регион будет просто завален продуктами.

Относительно легитимности пребывания румын на территории СССР и правомерности слова «оккупация» можно сказать следующее. Вообще, единственным легитимным обладателем прав на Одессу с 1794 года являлась династия Голштин-Готторпов. Они основали этот город и при них в нем было построено всё, что заслуживает внимания. Но последний Император династии — Николай II в 1917 году отрекся от престола. Другим легитимным обладателем города можно считать армию генерала Деникина, так как он выступал за созыв Учредительного собрания. Возможно, легитимной является немецкая (австрийская) администрация появившаяся здесь в 1918 году, после заключения Мирного договора в Брест-Литовске. Все остальные власти, как ни крути – оккупационные. Это с одной стороны. Но если использовать норму «прав тот, кто сильнее», то все кто управлял этим городом являются легитимными. Скорее всего так посчитали и современные власти – на официальном сайте города имя Г. Пынти идет в общем списке городских начальников начиная с 1794 года. Иными словами, он такой же легитимный как и остальные. Румын никто не звал? Никто. А красных кто-то сюда звал? Тоже никто. Одесса вообще была оплотом контры, что запечатлено у множества русских писателей. Этот город был слишком богатый, чтобы быть «за революцию». Даже при большом количестве евреев.

В общем, первые 5 дней пребывания румын в Одессе были довольно спокойными. 19 октября открылись городские рынки. Начался разбор городских завалов и расчистка улиц. Но 22 октября в дело вмешались агенты НКВД, организовавшие в оккупированном городе ряд террористических актов.

Герман Пынтя отправил в Бухарест план восстановления Одессы еще в начале сентября, притом, что вообще не было ясно — будут ли румыны там в 1941 году. В плане, помимо всего прочего, были указаны здания в которых должны были разместиться различные подразделения румынской администрации. Военную комендатуру запланировали разместить в огромном доме городского НКВД что на Маразлиевской 40. Дом был построен в 1910 году и являл собой шедевр тогдашней инженерной мысли – в нем были лифты, горячая вода, паровое отопление и автономная электростанция. Но потом это здание приобрело дурную славу: в нем разместилась одесская ЧК, а она была одной из самых кровавых. В начале октября советские разведчики захватили румынского офицера. При нем был этот самый план. Непонятно почему, но взорвать решили не здание где будет размещаться Гестапо и не здание тайной румынской полиции «Сигуранца» (она разместилось в здании на Бебеля 12, где и до и после располагалось областное отделение НКВД), а именно комендатуру.

К взрыву подготовились основательно. Все работы велись ночью. В подвале здания был вырыт глубокий котлован. Туда заложили три тонны тротила, а возле колон – две стокилограммовые авиабомбы. Вся эта система должна была быть приведена в действие радиоуправляемым фугасом по сигналу из Севастополя. Подорвать его одесским НКВДистам оставленным здесь для подпольной работы почему-то не доверяли (и, в общем, правильно делали, потом мы поймем почему), они должны были лишь передать по рации сигнал в момент, когда в здании соберется германское и румынское начальство. А уже из Севастополя должны были послать ответный сигнал определенной частоты.
Дальше начали происходить малопонятные вещи. Когда румыны вошли в Одессу их тут же начали предупреждать что здание заминировано. 18 октября, перед въездом, его тщательно проверили немецкие саперы, 19 октября, поскольку сообщения о минировании не прекращались, здание еще раз внимательно проверили румынские саперы. Сами помещения и все что было в них, было оставлено в идеальном состоянии.

Вот что писал Пынтя в письме на имя Антонеску уже после взрыва:

«21 октября, в 11 часов, когда нижеподписавшийся находился в кабинете г-на генерала Глогожану, военного коменданта Одессы, сюда вошла пожилая русская женщина, которая с испуганным видом заявила, что срочно что-то лично хочет сообщить генералу-коменданту. Нижеподписавшийся служил переводчиком. Госпожа заявила г-ну генералу: она точно знает, что органы НКВД при уходе заминировали это здание, чтобы взорвать его в нужный момент. Господин генерал поблагодарил женщину за информацию и приказал господину полковнику Ионеску Мангу принять меры по новой проверке здания, привлекая в этих целях румынских и немецких саперов. На второй день, 22 октября, г-н генерал сказал мне, что специализированные органы снова проверили здание и доложили, что нет никакой опасности. Все же я просил генерала поменять помещение, ибо у женщины, от которой получена информация, не было никакого интереса врать».

Информация поступала не только по линии румын, но и по линии немцев. Так, уполномоченный информационной службы Редлер в рапорте своему начальству о событиях в Одессе писал: «В четверг, 22 октября, в 15 часов 30 минут, говорят, появились два коммуниста и предупредили, что в течение получаса здание взлетит на воздух. Но это предупреждение не было принято во внимание по причине ложной тревоги за день до этого».

Раду Глогожану, племянник генерала Глогожану, рассказывал, что румынских военных предупредили об опасности: “К военной комендатуре в Одессе пришла пожилая женщина, которую звали Людмила Евгеньевна Петрова. Она сказала, что хочет поговорить с начальником комендатуры. Дежурный офицер сказал, что это невозможно. Она стала настаивать, говорила, что хочет ему сказать что-то очень важное. Тогда дежурный офицер доложил об этом в кабинет моего дяди. Генерал Глогожану принял эту женщину, которая рассказала ему, что здание комендатуры заминировано, что в минировании принимал участие ее сын, который был электриком и, что им нужно немедленно покинуть дом, поскольку он будет подорван. Это заставило моего дядю задуматься, однако он не мог полностью поверить, что женщина говорит правду».

Интересно, называл ли Пытня имя женщины во время допросов на Лубянке? Увы, но протоколы допросов до сих пор являются абсолютной государственной тайной России. Хотя казалось бы – ну что там секретного? Если назвал — будьте уверены: расстреляли не только её и её сына, но и всех ближайших родственнков. При условии что они были живы в 1945 году.

На вечер 22 октября был назначен торжественный банкет посвященный вступлению в управление городом румынской администрации. В 17 часов 45 минут здание взлетело на воздух. Я говорил далеко не с одним человеком, который жил тогда в Одессе и все отмечают одну вещь. Никто не помнит что был какой-то звук, но все запомнили подземный толчок, казалось что произошло землетрясение. Это был самый крупный успех НКВД за 907 дней румынского пребывания в Одессе. Потом будет еще один – 18 ноября в районе первой заставы пустят под откос румынский эшелон. На этом героическая страница закончится и на то будут свои причины. Лишь в феврале 1944 года сюда на парашютах будет сброшен отряд НКВД во главе с чекистом Авдеевым (в свое время приговоренным НКВД к расстрелу, временно замененному 15 годами концлагеря), для «налаживания связей с партизанами». В течение нескольких дней группа прекратит существование, а Авдеев пустит себе пулю в лоб.

Через несколько часов в Бухарест полетела «Информационной сводка» Сигуранцы за номером 200 в которой отмечается :

«В результате первых расследований вытекает, что минирование проводилось советскими войсками в связи с эвакуацией из города, использовано большое количество взрывчатки, приведенной в действие, по-видимому, электрическим приводом. Хотя до занятия помещения военной комендатурой Одессы, да и после того как комендатура была предупреждена, были предприняты операции по розыску и разминированию, взрывное устройство было настолько хорошо закамуфлировано, что не могло быть обнаружено.
До настоящего времени, 22 октября 1941-го, 20 час. 40 мин., генерал Глогожану не найден. Видимо находится под обломками.
Количество погибших и раненных невозможно определить.
Операции по спасению продолжаются.
Из здания, занятого командованием, взорвана центральная часть и правое крыло.
Одесские войска приведены в боевую готовность.
Нет информации о других взрывах.
До завтрашнего утра остаюсь с частью спасшегося от взрыва командования. Сохраняю связь через гражданскую почту Одессы.
Принял меры, чтобы повесить на площадях Одессы евреев и коммунистов.
Зам. Командующего «ГУРУН» генерал Трестиореану.

22 октября в 23 часа 25 минут исполняющий обязанности командующего 4-й армии, он же начальник генштаба И. Якобич за №301827 отправил ответ на приказ Антонеску, посланный Раду Давидеску. Якобич сообщал, что «в целях руководства делом спасения и принятия на месте мер, вызванных событиями, в Одессу направлены: командир 2-го армейского корпуса генерал Мачич и группа руководящих должностных лиц 4-й армии, включая заместителя начальника 2-го управления [контрразведки] и начальника связи с необходимым персоналом для немедленного налаживания связи». В заключении этого донесения сказано:

«В качестве репрессалий и с целью демонстрации населению повешены на публичных площадях определенное число евреев и подозрительных коммунистов».

Взрыв на Маразлиевской оброс в советской литературе разнообразными легендарными подробностями. Всегда называются цифры убитых, причем всегда разные и всегда фантастические. «Была уничтожена вся румынская администрация», «сотни генералов и офицеров», «десятки генералов» и т.д. и т.п. Называют цифры в 300-400 человек. В эти цифры можно поверить, если вспомнить что разлетелся не только дом (№40), но дом под номером 42, и еще один дом, находящийся за современным магазином «Дары природы». И во всех этих домах, между прочим, жили люди. Но о них в советской литературе никаких упоминаний. Только о «сотнях генералов», которых, разумеется, не было.

А было вот что. О том, что дом заминирован к 22 октября знали все, кто вообще имел доступ к информации. Поэтому на банкет приехали те, кто был полностью уверен что минирование – утка НКВД. Из генералов там был только один – Глогожану. Его заместитель Тресторяну – не приехал. Прокурор и начальник полиции – не приехали. Пынтя – не приехал. Алексяну – не приехал. Ни одни немецкий генерал не приехал. Так что говорить о «всей администрации» просто смешно. Однако, эта информация в советском варианте истории теракта не упоминается.
Вот официальная румынская сводка:

Deşi clădirea a fost controlată de genişti şi nu a fost identificat nimic suspect, totuşi în după-amiaza zilei de 22 octombrie, ora 17.45, ea a sărit în aer. În urma exploziei şi-au pierdut viaţa şi au fost răniţi un număr de 135 de militari români şi germani (79 ucişi, 43 răniţi şi 13 dispăruţi), printre care comandantul diviziei 10 infanterie, generalul Ion Glogojeanu, şeful de stat major, colonelul Ionescu Mangu, ofiţerii germani, căpitan de corvetă Walter Reichert, comandor Herwart Schmidt, căpitan Valter Kern.

На самом деле всего из немцев и румын там погибло от 93 до 135 человек. Численность варьируется в зависимости от документов. Из более-менее высокопоставленных офицеров (но не генералов!) отметим румынского полковника Мангу Ионеску и трех немецких капитанов. И всё. Никаких генералов.

Перед разрушенным зданием, в Александровском саду (сейчас — парк им. Шевченко) румыны оборудовали мемориальное кладбище. После освобождения города могилы и кресты похороненных там румын были уничтожены бульдозером, а поверх прежних могил были устроены новые — погибших советских солдат, а место было названо «Аллеей Славы».

Утром, 23 октября губернатор Алексяну докладывал Антонеску о погибших во время взрыва 17 офицерах, 35 солдатах, 9 румынских гражданских государственных служащих. Столь низкое число обусловлено тем, что к моменту доклада еще не всех откопали. Ответ из Бухареста:

«Перейти немедленно к массовым репрессиям путем уничтожения всех элементов, оставленных по заданию, ликвидации всех служащих НКВД, членов коммунистической партии, а также всех евреев. Взять много заложников из всех находившихся в городе семейств — мужчин и женщин, — которые будут публично расстреляны без суда как ответственные за каждое покушение, которое произойдет. Это должно знать все население путем оповещения».

Что происходило дальше мы может узнать из очередного письма Пынти в адрес Антонеску:

«Проснувшись утром, я застал ужасающую сцену, а именно: на всех главных улицах и перекрестках находились по 4–5 повешенных человек, а испуганное население со всех сторон бежало из города. Возмутившись, я спросил, кто совершил это варварство, этот позор, от которого мы никогда не отмоемся перед цивилизованным миром. Соответствующие органы власти ответили мне, что ничего не знают. В то же время на стенах домов Одессы появилось без подписи официальное сообщение военного командования, обязывающее всех евреев покинуть город в течение дня 23 октября и отправиться в колонне в сторону Дальника. Пришедшие в ужас от случившегося в городе евреи покинули свои квартиры и имущество и тысячами направились в Дальник, а оставшееся в городе население начало тотальное ограбление квартир».

Как всегда говорилось, советская власть уходя с той или иной территории, оставляла там т.н. «подпольные обкомы». В теории это выглядело так: первый секретарь обкома партии вместе со своим аппаратом переходил на нелегальное положение и должен был курировать все подпольную работу. Ну и плюс к этому – проводить на оккупированной территории решения Москвы. Эта же система дублировала себя и на районных уровнях. Получалось, что вся территория оказавшаяся под немцами как бы была накрыта сетью партийных органов. Во всяком случае, так это показано в отечественных фильмах.

В реальности же дело обстояло немного иначе. Даже не немного иначе, а с точностью до наоборот. На всех недавно присоединенных к СССР территориях эффективность подпольных обкомов была крайне низка. если вообще не сведена к нулю. Проблемными также были территории, где во время установления советской власти проводился откровенный геноцид местного населения, как например, на Дону, где случаи коллаборационизма были весьма распространены. Или может они были на Западной Украине? Да там всех коммунистов натурально вырезали в первые дни войны. Вместе с польскими профессорами.

Ну Одесса есть Одесса, и здесь была своя история.

В 1941 году местный обком возглавлял товарищ А.Г. Колыбанов. Он-то и должен был остаться в городе и возглавить теперь уже подпольный обком. Но в последний день он решил, что лучше не рисковать, переоделся в форму полковника (всем партработникам в 1940 были присвоены воинские звания адекватно статусу и выданы три комплекта формы – полевая, обычная и парадная) и покинул город вместе со своей семьей. Как он там объяснял центру свой поступок, неизвестно. Вместо себя он оставил в качестве первого секретаря бывшего колхозного парторга товарища Петровского, а в качестве второго — функционера Сухарева. Для «налаживания» подпольной работы Петровскому была выдана солидная сумма в золотых червонцах и указаны места где спрятано оружие, рации, листовки и т.д.

Когда пришли румыны, Петровский, поразмыслив, тоже решил не рисковать, да и какую он мог организовать подпольную работу? Он что, шпион? Тем более что румыны прямо объявили что им нужны разные знающие люди. В общем, через пять дней Петровский пошел и рассказал всё про себя, попросив румын найти ему приличную работу. Его пару дней подержали, проверили всё что надо и выпустили, дав таки приличную работу в администрации. Говорят, что за это он слил около 300 «коммунистов-подпольщиков», но в это верится с трудом (их просто столько не было). Но точно известно, что он слил второго секретаря Сухарева. Тот, оставшись без денег (они были у Петровского), но имея кучу паспортов на разные фамилии (на Лубянке такие шлепали в огромных количествах) устроился работать сторожем в магазин и однажды был опознан Петровским. Румыны его тут же расстреляли, так как он не подчинился приказу от 7 ноября 1941 года обязывающего всех коммунистов зарегистрироваться в специальных пунктах и признать что они заблуждались в своих убеждениях. Когда в конце 1943 года советские войска подходили к Одессе, Петровский решил перейти на нелегальное положение, но был схвачен и для страховки отправлен в Бухарест. Там, в сентябре 1944 года его и встретила Красная армия и родное НКВД. Следствие, суд, расстрел. Такова краткая история «одесского подпольного обкома».

Было оставлено и подполье чекистское. Оно как бы по идее должно быть более организованным. В реальности опять получилось совсем не так.

В начале октября, когда Одессу было решено оставить, с Москвы «на укрепление» местных кадров прибыла московская бригада чекистов – 6 человек во главе с Молодцовым. В 1934 году он пришел в эту структуру рядовым и за 6 лет дослужился до майора. Серьезный рывок в карьере за столь короткий срок.

5 октября, в катакомбах села Нерубайского (именно туда водят туристов, хотя на настоящие катакомбы они уже давно не похожи) состоялось знакомство будущих подпольщиков – московских и одесских. Выпили за встречу, закусили, разговорились. В общем, московские начали качать права. Типа они тут главные, они старше по должности и званию, и им должны все подчиняться. А здесь народ горячий и таких разговоров не любит. Как говорят у нас: «в Париже вы известный гений, в Одессе – еле-еле поц». Тем более когда условия экстремальные. Завязалась грандиозная драка в которой одесские, используя численный перевес (13 против 6), зверски избили московских. Более того, командир одесских – Кузнецов – сказал, что не уступит командование своими людьми московским.

Возможно именно поэтому одесских и не подпускали, скажем, к минированию дома на Маразлиевской. Возможно именно одесские слили румынам что дом заминирован уже в первый день, но при этом не могли рассказать о системе минирования – они ее просто не знали. И немцы, и румыны, проявили удивительную беспечность и 22 октября «московский» Молодцов, ставший к тому времени «Бадаевым», послал сигнал в Крым. Оттуда через некоторое время вернулся сигнал приведший в действие радиофугас. Последствия этой бессмысленной акции хорошо известны.

Впрочем, московским долго поработать не удалось. Лидер одесских подпольщиков работавших «наверху» (т.е. в городе, а не в катакомбах) – партийный активист и провокатор НКВД Антон Федорович, предложил свои услуги Сигуранце. Первым делом он выманил наверх Молодцова. 25 февраля, на конспиративной квартире где жила семья его связного Яши Гордиенко главного одесского подпольщика арестовали. Как только стало известно об аресте Молодцова, оставшихся в катакомбах четверых московских разоружили одесские и закрыли в одну из пещер. Чуть позже все они были расстреляны по приказу руководителя командира «катакомбных» Кузнецова. Постепенно голод выгонял подпольщиков на поверхность, где они становились легкой добычей Сигуранцы, большей частью соглашаясь на нее работать.

Вот как описывает ситуацию не лето 1942 года исследователь Ю. Гаврюченков:

«…отряд чекистов на своих скудных запасах стойко и мужественно продолжал вести подпольную работу. По мере помрачения духа, партизаны придумывали себе развлечения. Почти все стали вести дневники, а некоторые предались совершенно запретным утехам. 28 августа 1942 года Кузнецов собственноручно расстрелял оперативника Молочного за кражу куска хлеба. 27 сентября еще двое, Польщиков и Ковальчук, были казнены за воровство продуктов и «половую распущенность». Вполне обоснованно опасаясь, что он может стать следующим, «москвич» Абрамов убил Кузнецова месяц спустя. В своей записной книжке, позднее найденной в катакомбах украинским НКВД, Абрамов писал: «Бывший начальник третьего особого отдела одесского управления НКВД лейтенант государственной безопасности В.А. Кузнецов был застрелен мною двумя пулями в висок в зале «Зеркальная фабрика» (название большой искусственной пещеры в каменоломнях) 21 октября 1942 г.»

Автор не пишет какую именно подпольную работу они все вели. По всей видимости, она была настолько секретна, что ее никто и не заметил.

Но это Нерубайские катакомбы. Они – за городом. В городских же происходил вообще какой-то сюр:

«Еще хуже обстояли дела у отряда Солдатенко в составе 12 человек, в том числе двух женщин, скрывавшегося в небольшой системе катакомб под Молдаванкой. Оккупанты замуровали все входы в эти катакомбы, и всю зиму 1941-42 годов партизаны не подавали никаких признаков жизни. За это время были убиты и съедены партизан Бялик и его жена Евгения. Они не были членами Коммунистической партии, что и предопределило их незавидную участь».

Вот так. Коммунистов есть нельзя, а если не в партии – будешь «пищевой цепочкой». Как говорится, «народ и партия – едины». В пищевой цепочке. Детально об инциденте — ЗДЕСЬ.

А в городе в это время была уже полностью налажена жизнь, открылись сотни ресторанов и кафе, буфетов и забегаловок. Некоторые из заведений открывали работавшие на Сигуранцу чекисты, используя для этого оставленные на «подпольную работу» деньги. Потом слали в Москву донесения, что открыт такой-то ресторан, который будет использоваться для организации конспиративных встреч. А как отчет о «проделанной работе» посылали сообщения типа «мной такого-то числа в ресторане таком-то, где часто обедают румынские офицеры, была завербована повариха такая-то, которая теперь регулярно подкладывает в блюда микродозы мышьяка». Или «мной был завербован автослесарь такой-то, который теперь подсыпает песок в карбюраторы румынских автомобилей». И все в таком же духе. Именно поэтому несмотря на «грандиозную историю партизанского движения Одессы», только двум людям стоят даже не памятники, а так, памятные плиты. Молодцову и его связнику Гордиенко. И всё.

Осуждать подпольщиков нет никакого смысла. Если страна кинула город, то почему город не может кинуть страну? Каждый приспосабливался как мог, тем более никто не знал когда вернется красная армия и вернется ли вообще? Да и не все так сильно обожали советскую власть. Особенно загорелые ребята с пляжей и лиманов. А вдруг завтра мир с Гитлером и Антонеску подпишут, так что, вечно в этих норах сидеть? Тем более что наверху жизнь кипит и куда веселее чем при Советах. Еда, девки, пляжи, развлечения. В катакомбах действительно едут мозги. И быстро.

В сентябре 1944 года все архивы Сигуранцы попали в лапы НКВД после чего вся «одесская» часть подпольщиков была расстреляна. Вот и нет памятников. А народ водят на экскурсии и рассказывают, рассказывают…

Сейчас в некоторых маргинальных тусовках есть такая «тема» — называть советско-германский конфликт 1941-45 гг. «Второй Гражданской войной». Наверное, это слишком громко, всё таки гражданская война предполагает наличие неких «мятежных территорий», но ведь если подумать – разве не было то, что происходило в том же «одесском подполье» гражданской войной? Откуда столько «предателей»? И почему по итогам «самым верным» оказался только НКВДист Молодцов, которого прислали сюда незадолго до сдачи города?

Итак, Сигуранце потребовалось всего 4 месяца чтобы фактически уничтожить всё одесское подполье с базами в катакомбах куда и немцы и румыны боялись соваться и не совались до того дня как оставили город. 2 апреля в 1942 года в недавно отреставрированной гостинице «Бристоль» был дан грандиозный банкет, где присутствовали и Антонеску, и Алексяну, и Пынтя и высокопоставленные немцы, не говоря уже о целой куче румынских военных и чиновников. Всё прошло совершенно спокойно. Жрали, пили, разговаривали. Вечером – в оперу, на «Тоску». Тоже всё спокойно.

Про румынский период истории Одессы написано грандиозное количество статей, книг, воспоминаний и исследований. Вряд ли про какой–либо еще город находящийся во время советско-германского конфликта 1941-45 гг. в зоне оккупации написано больше. Артефакты связанные с ним до сих пор являются объектом бешеной спекуляции и наживы, уступая по стоимости только немецким того же времени. Проводятся выставки, где коллекционеры эти самые артефакты выставляют. И, тем не менее, достоверное описание его практически невозможно. Здесь та же история что и СССР эпохи Брежнева, а она не так давно ведь была. Вот пишут пять человек пять разных статей о жизни тогда. Читаешь и видишь что все пять говорят правду, при этом статьи совершенно разные. Так и с румынами. Поэтому наиболее достоверными являются воспоминания людей, живших в городе в те годы. А таких до определенного времени оставалось много. Интересно, что они не вспоминают каких-либо «ужасов». Все высказывания носили такой, отвлеченно-уважительный характер и сводились к двум тезисам:

• при румынах все было,
• при румынах всё работало.

Помните фразу сказанную вором в законе Гоцману в фильме «Ликвидация»:
-«При румынах было лучше»?
Так вот, эта фраза вообще-то крылатая.

Так, например, ветеран той войны Георгий Еремин вспоминает:

«В 1945 — 1948 годах мне довелось находиться в Одессе. В годы войны Одессу оккупировали румыны, немцев там не было. Сакраментальная фраза одного из действующих лиц фильма «Ликвидация»:
— «При румынах было лучше!»
Тогда действительно частенько слышалась в городе. Так считали многие одесситы, потому что румыны не зверствовали, как немцы, была разрешена частная собственность и вольная торговля. После освобождения города многое из этого «частного» и «вольного» какое-то время еще сохранилось».

Но это все будет потом.

А пока в 1941-м….

27 октября. Выходит первая газета, она так и называлась «Одесская Газета». Вообще при румынах Одесса была наводнена печатным словом. Здесь издавалось целая куча газет, включая детские, плюс возили газеты из Румынии и Германии. «Одесская газета», помимо общих новостей, развивала т.н. «английский дискурс». «Рука Лондона», «англичане гадят», «англосаксы» и т.д. Издавалась ежедневно.

Издавалась также популярная газета «Молва». Она освещала гламурную жизнь города. Театры, литературные вечера, премьеры, постановки, рецензии, приезды знаменитостей. Еще была газета «Смех». Шутки на грани приличия, анекдоты, полупорнографические рисунки, ну и гвоздь программы – карикатуры на Сталина, советский строй, членов Политбюро. Ну и про евреев тоже много чего публиковалось. После 10 апреля 1944 года, у кого находили подобные газеты, давали 10-15 лет концлагерей.

В городе с октября 1941 по апрель 1944 годов работали театры:
Оперный, Эстрады, Русский театр драмы и комедии, Театр камерной оперетты «Гротеск», Украинский драматический. Детский, Интимный, Зал консерватории, Театр обозрений, Современный театр, Театр «Юность», театр-сад «Транснистрия», Театр-аудитория на Слободке и др.
Также работала восстановленная Одесская киностудия, и в ресторане «Норд» пел легендарный Петр Лещенко.

На сценах театров шли такие постановки: «Евгений Онегин», «Князь Игорь», «Сорочинская ярмарка», «Сирано де Бержерак», «Кармен», «Фауст».Со сцены звучали песни, романсы на русском и украинском языках.)

3 ноября, после того как удалось наладить несколько электростанций, начали работать первые трамвайные маршруты.
4 ноября возобновили работу 6 больниц. Правда, был острейший дефицит лекарств и оборудования, но уже в ноябре с Румынии и Германии доставили 2 рентгенаппарата и еще много чего.
7 ноября обязали прийти и зарегистрироваться всех коммунистов. Они должны были подписать бумажку, что заблуждались в своих убеждениях и в отношении них никаких санкций не применялось. Мне интересно – попали ли эти списки в лапы НКВД после сентября 1944 года?
15 ноября пущена первый мощный электрогенератор. Отремонтирован местными умельцами.
16 ноября одесское отделение германо-румынских железных дорог возобновило пассажирские перевозки по Транснистрии.
19 ноября всем улицам возвращаются названия что были при царе. Правда, пять улиц называют в честь румынских деятелей, а так же Гитлера и Муссолини.
25 ноября для всех трудоспособных граждан Одессы от 16 до 60 лет (кроме беременных и т.д.) вводится обязательная трудовая повинность. За нее назначается денежная оплата плюс выдача продовольственных карточек.
26 ноября из библиотек изымается вся коммунистическая литература и книги т.н. «советских писателей».
27 ноября возобновляется учебный сезон, для чего открываются 50 школ. При школах организуются буфеты и система бесплатных завтраков. Разумеется, все коммунистические предметы изымаются из курса обучения, вместо них раз в неделю — румынский язык и закон божий. Немецкий тогда и так все учили. Конечно, учится было тяжело – не было ни света, ни тепла, но все же дети были как-то пристроены.
К 28-му ноября уже открыты все православные храмы закрытые коммунистами, те, что не успели взорвать. Мало кто знает, но именно румыны составили план восстановления Кафедрального собора взорванного в 1936 году и восстановленного в 2002-ом.

Приказ № 52:
«убедившись в лояльном отношении к румынским властям со стороны населения губернаторства Транснистрии,
Приказываем:

1. В дни проведения мероприятий, связанных с празднованием Пасхи, а именно 4, 5 и 6 апреля 1942 года, отменить на территории г. Одессы и его пригородов действие п. 5 приказа штаба Военного Командования №5 от 31.12.41 г., запрещающего движение частных лиц пешим порядком между 22.00 и 5.00.
2. Разрешить в эти дни круглосуточную работу всех православных церквей и соборов, а также предприятий общественного питания и увеселительных заведений (столовых, буфетов, ресторанов, бодег и пр.)…
5. Запретить до 7.04.42 г. на территории Транснистрии работу и коммерческую деятельность всех промышленных и торговых предприятий, кроме указанных в п. 2 настоящего приказа…
…Органам охраны Префектур Полиции и Претораты на территории уездов губернаторства и г. Одессы в эти дни со всей строгостью и бдительностью предупреждать возможные нарушения общественного порядка и проявление антигосударственных действий коммунистических агентов.
Дан в нашем кабинете в г. Тирасполе
3 апреля 1942 года.
Губернатор Транснистрии профессор Г. Алексяну».

29 ноября начинает работу трансляционная сеть. Вместе с передачами на русском языке идут передачи из Германии, Италии и Румынии.
В начале декабря привозят два мощных генератора из Румынии. Это позволяет подать электричество в квартиры горожан.
3 декабря объявлен набор в полицию. Требования — жесткие. Только молодые мужики, только те кто служил действительную службу в Сов. армии, и только те, кто закончил ее в звании не ниже сержанта. Как «бонус» — чтобы были разные значки и поощрения. Желающих много. Конкурс – огромный. Устроиться в полицию считалось большой удачей. Стабильная зарплата плюс паек. Говорят, вакансии за 2 дня заполнились.
7 декабря открылась обсерватория
13 декабря возобновляет работу оперный театр. Премьера — «Евгений Онегин». Зал забит.
14 декабря увеличиваются нормы выдачи хлеба по карточкам. Уже работает хлебзавод и куча частных пекарен. Хлеб можно купить и в свободной продаже.
В 1941 году возвращена собственность 2567 одесситам сумевшим документально доказать что коммунисты ее конфисковали.
16 декабря открываются первые две столовые, где малоимущие слои населения могут питаться бесплатно.
Разрушены все памятники коммунистическим вождям. Издан указ обязывающий сдать на уничтожение картины и портреты с их изображением. Запрещено публичное исполнение коммунистических песен.
К 22 декабря восстановлен водопровод Одесса-Белявка. В квартиры горожан пришла вода.
К новому году организована массовая продажа мяса по низким ценам.
Собрав брошенные в окрестностях Одессы автомобили и подводы удалось частично наладить вывоз мусора и доставку товаров.
К 31 декабря 1941 года в Одессе уже открыто 500 магазинов. Из них 47 кондитерских, 7 книжных, 4 цветочных, а 2 – домашних животных и кормов к ним. Завершался год оперой «Фауст» и запуском целой серии предприятий, в основном пищевой промышленности.

В пребывании румын в Одессе есть один очень важный системный момент. Вот сейчас постоянно говорят что надо «бороться с коррупцией», «сажать чиновников» и т.д. В одесском случае получилось так, что в один день исчезла вся властная вертикаль. Все чиновники, милиция, прокуроры, судьи, советские и партийные органы, все в один день прекратили свое существование. И на их место пришли новые люди назначенные с разных мест. Никаких устоявшихся кланов не было и не могло быть, они так быстро не формируются. Ну и плюс они имели соответствующие установки от «рыжей собаки» — Антонеску, который довольно бдительно следил за тем, что происходит в этом городе. Неизвестен случай посадки румынских чиновников при Пынте в Одессе, но то что их регулярно выкидывали с работы – факт. А помните как было при СССР? Погорел, скажем, чиновник (коммунист, разумеется) на квартирных взятках в райисполкоме, его в наказание ссылают на должность директора завода. Развалил завод – в наказание отправляешься председателем в колхоз. Развалил колхоз – будешь каким-нибудь «инструктором по работе с молодежью». Но это — для мелких элементов системы. Крупных в наказание отправляли послами в государства третьего мира, или на унизительные должности типа министра культуры (напр. Фурцева) или зам. Министра плодоовощной промышленности (напр. Медунов).

Александр Черкасов в своем четырехтомнике «Оккупация Одессы» чуть ли не половину объема книги посвящает делам финансовым, скрупулезно анализируя сколько денег на то или иное полезное мероприятие выделила городская администрация и задает вопрос – откуда у муниципалитета такие средства? Более того, анализируя архивные документы, он приводит фантастическую цифру бюджета Одессы на 31 августа 1942 года – 61 миллион марок. При том, что килограмм хлеба стоил 1-2 марки, а килограмм свинины 4-5 марок.

Итак, как же обстояло дело с едой при румынах? Ответов на этот вопрос есть два. Старые люди говорили «как при нэпе», совсем старые — «как при царе». На самом деле чуда здесь тоже никакого не было. Воспользовавшись теплым ноябрем 41-года, румыны успели провести сев озимых. В 1942 году вообще был собран грандиозный урожай в котором Румыния как таковая не нуждалась, у них своих продуктов было в избытке. Не нуждалась в них и Молдавия, она сама традиционно вывозила продукты. Так что, всё что выросло – здесь и оставалось. Чтобы убрать весь урожай, румыны воспользовались советскими наработками – все учащиеся всех учебных заведений (кроме младших классов, разумеется) обязаны были отработать 21 день на сельскохозяйственных фермах. В общем, после 12 лет сталинской голодухи, можно было и поесть. Не было денег на мясо – ели рыбу, румыны создали сеть рыболовных артелей, которые сдавали определенный процент от вылова государству, а остальное могли продать по свободным ценам на рынке.

Вот, к примеру, фрагмент дневника старшеклассника-одессита Юрия Суходольского, вернувшегося в город осенью сорок второго года:

27.09.1942 г.

…Позавчера в 5 часов утра были в Одессе. Доставились пешим порядком. Ну, конечно, встречи, лобзания… Подали заявления в индустриальный техникум… Буду бесплатно учиться. Вообще же плата 200 марок в год. Марки тут зовут рублями. Продуктов тьма — страшнейшая радость. Пребывание с отцом и товарищами. Вот только жалко смотреть на разбитые дома…

10.10.1942 г.

…В Одессе, что и говорить, жизнь налажена. Городской голова г-н Герман Пынтя на открытии Университета сказал, что жизнь в Одессе лучше, чем в каком-либо другом городе Западной Европы. Действительно, на базаре прямо что-то удивительное: колбасы, мясо, масла, фрукты и все прочее. Конечно, всё страшно дорого, но все-таки…
Школы и Университет функционируют, ездят трамваи. В городе на каждом шагу румынская «бодега», комиссионные магазины, по улицам ходят нарядные дамы (сильно накрашенные), румыны и немцы. Около будок стоят часовые. Попадаются разрушенные здания — обком, банк, 116-я школа, телефонная станция, авиаспецшколы, Пушкинский домик. Много домов. Некоторые разрушены до основания, но часть из них (обком, Пушкинский) уже отстраиваются.

А вот, например, раскладка по одной из улиц – Дерибасовской:

1) большой магазин с 25 сортами мясных изделий, Дерибасовская 7; владелец Шмидт и Ко (3 чел.) имели свою колбасную мастерскую, Мясоедовская улица, 49.
2) Дерибасовская 2, большой гастрономический магазин, владелец румын.
3) Дерибасовская 15, гастрономический магазин, владелец Петров и Ко (2 чел.); своя колбасная мастерская Госпитальная 21.
4) Дерибасовская 19, гастрономически-продуктовый магазин владелец Онипко.
8) Дерибасовская, угол Красного переулка, кондитерско-гастрономический магазин, владелец румын.
6) Дерибасовская 22, угол Екатерининской, гастрономический магазин.

Много позже, в 70-80-е на Дерибасовской был только один мясной магазин, в котором мясо бывало 2 раза в месяц и чтобы купить килограммчик нужно было встать в 4-5 утра и занять очередь.

Интересно, но кто–то же покупал продукты на 9 рынках и во всех этих сотнях продуктовых магазинов? Дорого? А что, сейчас они дешево стоят? Каковы были зарплаты? Разные и сильно отличались. 120-150 марок считалось низкой зарплатой. Но например инженер, а на них был просто огромный спрос, мог спокойно получать 600-700. За такую сумму в те времена можно было купить швейцарские часы обычных моделей. Поесть в ресторане с выпивкой по полной программе — 25 марок на человека. В 42 году в Одессе килограмм «полтавской» колбасы стоил 7 марок. Дворник за час работы получал 4 марки.

Были трудности прежде всего с таким товарами как сахар, соль, керосин. Они стоили очень дорого. С керосином понятно — он нужен для войны. А вот высокие цены на соль можно объяснить тем, что здесь ее просто не было. Что же до сахара, то на него был огромный спрос – румыны совершенно не реагировали на то, что граждане в массовом порядке варили самогон. Так же трудно было с вещами и обувью, хотя в 1942 начали запускаться обувные и швейные предприятия.

Еще один интересный момент – спортивная жизнь города. Она, что называется била ключом. В Одессе проходили международные турниры с участием команд стран-союзников, включая «Ювентус» и «Лечче». Три раза в неделю проходили скачки на иппордроме. Ну и очень мощный толчок получил бокс.
Проводились также мотогонки и легкоатлетические соревнования.

Из технических нововведений: были запушены две АТС. Они проработали до конца 90-х годов, их так и называли «румынскими». Номера начинались с цифр 21,22,23,24,25. Запущен международный аэропорт. Налажено почтовое сообщение со всеми странами континентальной Европы. К началу лета 1942-года жизнь в городе настолько нормализировалась, что в Одессу в массовом порядке начали приезжать экскурсии и иностранные делегации. Ну и самой собой заезжие знаменитости – оперные певцы из Италии, русские исполнители эмигрировавшие после революции и т.д. С триумфом прошли гастроли короля русского романса Петра Лещенко.

Кстати, после апреля 1944-го любые положительные высказывания об этом периоды были чреваты.

Так, В. Файтельберг-Бланк и В. Гридин в своих «Зарисовках одесского быта» приводят интересный эпизод из послевоенной жизни:

«И во время очередной гулянки – по случаю встречи Нового года, когда он [Порезанный] попал в компанию свежих ребят, которые не были в оккупации, так называемых восточников, его, что называется, от души прорвало. Говорят, при очередном тосте, не выдержав упреков тех ребят в том, что жили при румынах, он вскрикнул: «Зато это была настоящая жизнь – не то, что теперь… Вы разве поймете это, дураки несчастные?» А потом кто-то заявил на него – написал жалобу на такого «защитника оккупантов». И в один недобрый час за болтливым гулякой приехал «воронок».

Удивляться опять-таки нечему.

Относительно «политической жизни», больше всего люди рассказывали, что напрягал комендантский час. Специальным указом Пынти было запрещено обсуждение каких-либо политических тем, даже если они оперируют «правдивой информацией». Само собой была цензура, но это мелочь, наш человек к ней приучен. При этом одесситов не брали в армию и не угоняли в Германию, а это был очевидный плюс. Румыны в конце 1943 года уже начали штамповать для жителей Транснистрии гражданские паспорта, но пока они это делали пришла Красная армия, говорят даже все бланки попали в руки НКВД. В школьных книжках по истории экстренно наштампованных в Румынии рассказывалось что Транснистрия – это историческая область расселения даков – предков современных румын. Такое себе «обоснование воссоединения».

А вот еще. Мобилизации-то не было, но вот в добровольцы записываться призывали. На улице Коблевская был оборудован некий призывной пункт где можно было записаться в какие-то «русские национально-освободительные части». Говорят, что за 2 года нашлось то ли 15, то ли 20 добровольцев. Не густо. Записывали бывшие белые офицеры, которые регулярно строчили румынами и немцам такие вот «юбилейно-поздравительные» письма. В своей ненависти к советам они были готовы сотрудничать с кем угодно, не понимая, что им даже в случае победы ничего не обломится. Когда-то их вышвырнули из своей страны и теперь у румын были свои планы, а у немцев свои. Никакой субъектности этот белый движ разумеется не имел и не мог иметь. И это все понимали.

Текст поздравительного письма по случаю годовщины взятия Одессы румыно-германскими войсками. Приводим с сохранением орфографии и пункутации.

Его Величеству королю Румынии и руководителю государства маршалу Антонеску.

После 24-х лет тюрем, концлагерей, ссылок, уничтожения в людях веры в Бога, уничтожения в людях чести, человеческого достоинства, 22-го июня прошлого года пробил час расплаты жидо-коммнизма. 16 октября Одесса была освобождена братской по вере армией Вашего Величества и Союзными Войсками. Свалился кошмар прошлого. Офицеры б. Русской Императорской и Добровольческой армий, именовавшиеся «врагами народа», стали в течение одного дня свободными людьми. Чувство пережитое нами незабываемо. Никогда не погаснет в нас горячая благодарность к воле Вашего Величества, Маршала Антонеску и Фюрера Великой Германии, направленной к уничтожению жидо-коммунизма. Принося Вашему Величеству поздравление со славной годовщиной победы армии Вашего Величества, Офицеры б. Императорской Армии год назад предложившие Союзному Командованию свою жизнь, вновь просят Ваше Величество и Маршала Антонеску, принять их клятву верности идеям Новой Европы и Священной борьбы с коммунизмом.

Подписи

16 окт. 1942 г. Одесса.

А вот еще воспоминания. Вспоминает Лида Резницкая:

…Я жила в Одессе на Екатерининской улице в доме № 14, а в доме № 6 была местная достопримечательность, известная на всю страну, — бубличная-пекарня.

Там пекли бублики особого вкуса — с маком, кунжутными семечками и без. Бублики пекли только из белой специальной муки. В пекарне работали всего несколько человек. В ней — при входе с улицы был устроен небольшой магазин, отделенный от цеха стеклянной перегородкой. Один продавец нанизывал горячие бублики на бумажную веревку, он же рассчитывался с покупателем. До войны 1 бублик стоил 5 копеек. Очередь в магазине была всегда, стояли люди и далеко на улице. Стоявшие в магазине наблюдали за процессом выпечки. Месили тесто далеко от наших глаз. Я видела, как из теста делают жгутики, склеивают их в бублик, бросают в кипящий котел. Из котла деревянной палочкой доставали бублики, бросали их на деревянную доску, посыпанную маком или кунжутными семечками. Затем выкладывали их на огромные противни, смазанные маслом. Пекли бублики в печах, напоминающих печи для пиццы. Печи растапливали дровами и углем.

И вот бублики готовы. Их тут же выносят в магазин — к нам, ожидающим и наблюдающим приготовление этого лакомства. Такая пекарня была одна на весь Союз. Гости города считали обязательным посетить пекарню и купить бублики.

Во время Отечественной войны бубличную посещал Петр Лещенко. Всю войну он пел в ресторане «Фанкони». Ресторан был на том же квартале, что и бубличная. До революции он принадлежал итальянцу Фанкони. Петр Лещенко исполнял романсы с молодой одесситкой Верой Белоус. На ней он женился, и венчались они в Успенском соборе. Как рассказывали нам по возвращении из эвакуации русские соседи, во время войны при румынах в Одессе на каждом квартале продавали бублики. Они помогли выжить многим одесситам. Открылись частные пекарни и рестораны. Румыны возродили НЭП, которому обрадовались остававшиеся в городе русские, одинаково ненавидевшие евреев и советскую власть.

После войны еще более полугода подпольно работали частные рестораны. Вот тогда и появилась одесская поговорка: «Это вам не при румынах двери на ночь колбасой закрывать».

А в районе Нового рынка такой ресторан содержал «Карапет» (так все называли хозяина). Там я была с папой. Готовили в ресторане бесподобный шашлык из баранины, всевозможные армянские блюда и «заморские» деликатесы: грибы маринованные, маслины, ананасы.

В районе «Привоза» ресторанчик держала тетя Двойра. Ее знаменитое блюдо — «Халоймес». На огромной сковороде на курином жиру жарились со шкварками 40 куриных печеночек, заливались яйцами в таком же количестве. Все посыпалось разнообразной зеленью и жареным луком. Сковородку на специальном подносе ставили на стол. Тетя Двойра жарила целых цыплят, пончики с мясом. Она делала жаркое из гуся с айвой, картофелем. На десерт подавали пирог с вишнями или абрикосами.

… Но любимым десертом одесситов всегда были горячие бублики и чай с вишневым вареньем.

Положение в Одессе начало ухудшаться с осени 1943 года. Фронт приближался, а немецкая марка претерпела жуткую инфляцию. Цены выросли в разы. Нет, по сравнению с периодом 1944-48 года, когда на Одессу в т.ч. обрушился голод со всеми атрибутами — детьми-рахитами, опухшими взрослыми, массовым подкидыванием детей 1942-44 г.р. в детские дома и «забыванием» их на рынках города, в 1943-м все было более-менее, просто крестьяне не везли товар в город, придерживая его до лучших времен. А потом, в апреле 1944, все придержанные продукты были конфискованы.

Ну и весьма опасными были последние дни. Румын сменили немцы, а вместе с немцами шли те, кого они использовали во вспомогательных целях.

Р. Баклаженко своей статье «Предатели и герои одесского подполья»:

«9 апреля 1944 года, к селу (Холодная Бапка – прим. МAdeB ) подошел отряд из двух десятков калмыков во главе с немецким офицером, — рассказывает старший сотрудник Одесского историко-краеведческого музея Василий Прокофьев. — Здесь же находился хорошо вооруженный партизанский отряд из сорока бойцов, возглавляемый председателем местного колхоза. Двое калмыков побежали в село разведать обстановку, в результате чего одного из них застрелили партизаны. Не долго думая, отряд карателей вошел в село и начал расстреливать и рубить шашками всех подряд мирных жителей. В живых осталось три человека.

Да, уходя румыны украли пять троллейбусов и рельсы с улицы Ришельевской. Троллейбусы, впрочем, скоро вернули.

«Кондукэторул» Ион Антонеску и «гувернаторул» Георге Алексяну были в 1944 году доставлены в Москву на Лубянку. В 1946 году коммунистические власти устроили над ним скоротечный «народный суд», после чего их тут же расстреляли. Интересно, что глава Сигуранцы Эжен Кристеску, генерал Якобич и генерал Трестиоряну (а именно эта тройка ответственна за массовые убийства в Одессе) получили не высшую меру, а пожизненно. Первые два вскоре умерли в тюрьме, а Трестиоряну в 1956 году был амнистирован (!) и спокойно дожил в Бухаресте до 1983 года. Умер в возрасте 92 года.

Герман Пынтя после войны тоже попал на Лубянку, затем под два судебных процесса связанных с военными преступлениями. Оба раза был оправдан «за отсутствием состава преступления». Историки до сих пор ломают головы — почему? В качестве самой популярной версии выдвигается заступничество маршала Тимошенко. Дело в том, что маршал сам из Бессарабии, причем из той части, которая в 1918-40 гг. входила в состав Румынии. В Одессе жила его сестра, а в селе куча родственников (у него было 10 братьев и сестер) и вроде как Пынтя лично позаботился чтобы ее никто не трогал, что впрочем, маловероятно.

Так он и жил себе спокойно в Румынии, написал мемуары, но однажды летом 1967 года, уже при Чаушеску, зашел в  любимое кафе выпить кофе, ему принесли кружечку, он сделал пару глотков и тут же упал замертво. Семье сообщили об этом только через три дня. Его смерть может и не вызывала бы подозрений, но именно в это время в Румынии шла тотальная компания по «замазыванию» всего что связано с ее участием в войне на стороне Германии. Есть и другая версия – Моссад. Известно, что Моссад искал и ликвидировал тех, кто по мнению Израиля имел отношение к уничтожению евреев во Второй Мировой войне, но избежал смерти.
В Кишиневе ему стоит памятник и названа улица.

Ю. Суходольский, фрагменты из дневника которого тут приводились, был через несколько дней после прихода советской армии мобилизован, и в ноябре 1944 получил пулю от какого-то немца или мадьяра на озере Балатон.

Директор Одесской оперы Профессор Одесской консерватории Виктор Алексеевич Селявин умер 17 ноября 1945 года от инфаркта во время допроса в НКВД

Директор Одесской Обсерватории Константин Доримедонтович Покровский, 77-летний профессор, благодаря усилиям которого из уникального имущества этого важного учреждения не пропало вообще ничего и она продолжила свою работу сразу прихода советской власти, был арестован отделом УНГБ и обвинен по стандартной статье — измена Родине. Не был реабилитирован при Хрущеве когда массово признавали невиновными «старых большевиков» которых в 30-е перестрелял Сталин. Реабилитирован только лишь 7 июля 1993 г., после распада СССР.

Петр Лещенко умер в румынском концлагере на строительстве никому не нужного канала «Дунай-Черное море» (стройка была заброшена сразу после смерти Сталина и возобновлена только при Чаушеску. Обошлась в миллиарды).

А румынский король, тот самый Михай I, портреты которого висели во всех одесских школах и госучреждениях, на имя которого Бадаеву предлагали написать прошение о помиловании (в НКВД бы никаких прошений писать не предложили бы), до сих пор жив и в собственное 90-летие своих ходом прибыл в Бухарест, где после 64-летнего (!) перерыва толкнул речь в здании парламента. Его имя золотыми буквами написано в Георгиевском зале Кремля (мог ли кто такое предположить в Одессе, в 1942-м, особенно те, кто сидел в катакомбах?).

P.S.
«Не минула Одессу и описанная многими историками «освободительная» мобилизация, когда призывали молодых пацанов из освобожденных районов и тут же отправляли их на фронт.

Сотрудник историко-краеведческого музея Василий Прокофьев приводит воспоминания бывшего солдата штрафной роты 3-го Украинского фронта:

«Мы узнали, что наши освободили Одессу. Ликованию не было предела. Через несколько дней мы оказались на одном из плацдармов на правом берегу Днестра, прекрасно понимая, что в ближайшие часы нас бросят вперед. Но как мы были удивлены, когда впереди нас в атаку погнали невооруженных, необученных молодых парней, многие из которых даже одеты были по гражданке. Артиллерия стреляла плохо и немецкие доты забить не смогла, на которые пошли в атаку необстрелянные ребятишки. Только далее мы узнали, что это «пушечное мясо» пригнали из Одессы в качестве пополнения, им было не больше семнадцати лет, что в городе их собрали части «СМЕРШа», и как неблагонадежных бросили вперед.
А мы, штрафные солдаты, считали, что ниже нас уже никого нет!»

Всего же во время оккупации жертвами фашистов стали более 100 тысяч горожан, из которых в большинстве своем это было еврейское население.
(потери — более 100 тысяч за 29 месяцев оккупации)
Однако интересным оказалось то, что из 250 тысяч горожан, которые 10 апреля 1944 г. встретили своих освободителей, к 1 января 1945 г. в Одессе оставалось около 160 тыс. жителей.
(потери — около 90 тысяч за 7 месяцев освобождения от оккупации)
С приходом советских войск практически все оставшиеся в городе взрослые для объяснений отношений с оккупантами были вызваны в кабинеты следователей «СМЕРШ», которые добрая половина покинула под конвоем. Однако подобной убыли населения советские власти старались не замечать, выделяя опустевшие квартиры «румынских приспешников» прибывшим из эвакуации горожанам и жителям восточных областей СССР, направляемых в Одессу для восстановления разрушенного оккупантами. Долгие послевоенные годы страх перед «компетентными органами» заставлял молчать об этом переживших оккупацию одесситов».

А потом, в 1946 — 1947 году в Бессарабии и Одесской области был голод.

Но это другая история.