В течение  трех последних лет автор статьи участвует в поднятии старых якорей со дна Черного моря. Вашему вниманию предлагается новый материал от доктора исторических наук Игоря Сапожникова. Статья публикуется без коррекции, в первоначальном, авторском варианте. ~ahistory

От ильичевских аквалангистов я услышал о том, что недалеко от мыса Бугов лежат останки итальянского корабля, а позже сопоставил этот с факт с прочитанным лет 30 назад рассказом К.Г. Паустовского «Блокада». Взяв книгу с полки, я убедился, что память не подвела, так как в ней описана Одесса середины 1920 года и история гибели корабля Королевского Военно-морского флота Италии «Карло Альберто Раккиа». В сокращенном виде речь идет вот о чем.

Летом 1920 г. в городе было напряженным: в окрестностях зрело восстание, а «союзная эскадра уже крейсировала у берегов Одессы, выслав вперед для разведки итальянский миноносец «Ракиа»». Корабль подорвался на мине на траверзе Большефонтанского маяка, а местные рыбаки «немедленно вышли на шаландах к месту взрыва, подобрали итальянцев, сняли с тонущего миноносца убитых и доставили их на берег раньше, чем успели подойти на помощь корабли эскадры». Тела итальянцев привезли в Одессу и город взял на себя их погребение, попросив командира эскадры выслать отряды моряков для отдания последних почестей. Похороны, в которых участвовало 100 тысяч одесситов, части Красной армии и отряд моряков, состоялись на Куликовом поле в братской могиле. «Гробы несли на руках портовые рабочие. За ними шли с винтовками, опущенными дулами к земле, загорелые итальянские матросы. Играли оркестры с иностранных судов и сборный оркестр Одессы». А «потом отдаленный прощальный залп кораблей слился с ружейным залпом на Куликовом поле». После таких похорон бомбардировка Одессы с кораблей Антанты и восстание стали невозможными и «эскадра скрылась в вечерней черноморской мгле…».

Поиски показали, что К.Г. Паустовский создал яркую картинку из жизни Одессы того времени, но допустил много ошибок. Одни из них можно объяснить провалами памяти (рассказ написан в 1958 г.), но некоторые принципиальны и должны быть исправлены во имя исторической правды. Это важно еще и потому, что некоторые одесские краеведы и даже историки на протяжении полувека описывают данный эпизод на основе этого рассказа, не задумываясь над его правдивостью.

Что касается общей ситуации, то речь идет об июле 1920 года, когда Гражданская война еще не закончилась и в Крыму находилась Белая армия. Большевики в Одессе больше всего боялись повторения событий 1919 года –восстания в ее окрестностях (21.07-12.08) и десанта из Крыма на пересыпь Сухого лимана (10.08), после которых их выбили из Одессы.

Восстание состоялось в районе Овидиополя (18.06-30.06.1920 г.), но на этот раз немецкие колонисты его почти не поддержали. Вот что сообщал об этом командир Отдельного батальона пограничной охраны 121-й бригады 3 июля 1920 г.: 

Десанта также удалось избежать, благодаря усилению пограничной береговой охраны и минированию акватории. Особенно активными действия белых были в конца мая – начала июля, о чем свидетельствуют доклады командира Отдельного батальона пограничной охраны начальнику гарнизона Одессы. В них сообщается о многочисленных нарушениях морской границы, зафиксированных Ольгинским [р-н Люстдорфа], Александровским [р-н Буговых хуторов], Беляевским [у устья р.Барабой], Каролино-Бугазским постами и Санжийским пикетом. Они выражались в разведовательных подходах к берегу разных судов и их коммуникации с агентами на берегу при помощи огня фонарей, обнаружении на пляжах мужских трупов и даже о высадке со шлюпок диверсионной группы из 25 человек, «подрезавшей телефонные столбы» в районе устья р.Барабой.

Однако итальянский эсминец не представлял никакой угрозы советской власти, так как не занимался разведкой у берегов Одессы. Об этом сообщили местные газеты:

27 июля газета «Нью Йорк Таймс», со ссылкой на «Assosiated Press», напечатала сенсацию: «Итальянский военный корабль погиб. 19 человек убито и ранено турецкой миной». Далее говорилось, что новый эсминец подорвался у входа в пролив Босфор. Почти через месяц (23.08.1920 г.) та же газета уточнила, что «Карло Альберто Раккиа» подорвался на мине и быстро пошел ко дну во время конвоирования трех судов с 14000 российскими пленными, которые возвращались с острова Азинара у берегов Сардинии.

В книге «Одесса, 1920-1965» В.П. Монахов и Б.А. Степаненко привели версию событий, составленную по прессе того времени:

По итальянской версии дело было так: 

Еще одно изложение случившегося находим в автобиографии адмирала Лучано Биджи (1898-1988 гг.; вышла в Милане в 2003 г.), служившим в 1920 г. на «Раккиа» лейтенантом: 

Поясню, что Л. Биджи упоминул о 6 тысячах российских граждан – бывших пленных Австро-Венгрии, судьбу которых исследует историк из Милана М.Г. Талалай. После содержания в Тироле они попали в лагеря на острове Азинара близ Сардинии, где провели более полутора лет. Первую группу числом около 1,5 тыс. человек 15 октября 1919 г. отправили к А.И. Деникину и их судьба пока не изучена. В нашем случае речь идет о второй (основной) группе в 4 тыс. человек, которая покинула Азинару около 11.07.1920 г. Среди них были русские, украинцы, евреи, латыши и др. Теперь мы точно знаем, что все они благополучно прибыли в Одессу 22 июля, благодаря итальянскому конвою.

А сейчас рассмотрим обстоятельства гибели корабля. В конце 1920-х годов историк советского флота А.А. Соболев в книге «Гражданская война на Черном море: 1918-1920» (была запрещена и изъята) заявил: «Итальянский корабль, эсминец «Раккиа», шедший конвоиром трех транспортов с военнопленными, решился самостоятельно подойти к Одесской бухте и наскочил 20 июля на поставленное нами ранее минное заграждение. Эсминец погиб, а транспорты с большим трудом удалось вывести из минных полей».

Позднее  П.А. Варнек в работе «Действия флота в северо-западном районе Черного моря в 1920 году», изданной за рубежом, сообщил:

На карте «Северо-Западная часть Черного моря в 1929 г.» из сборника «Гражданская война в России: Черноморский флот» (Москва, 2002) эти заграждения подписаны «постановка 19 июня 1920 г. (197 мин в три линии)». Две линии нанесены примерно у Сухого лимана и одна у мыса Бугов между берегом и огромным минным полем времени Первой Мировой войны. В итоге итальянский корабль нарвался на одну из мин последней из них.

Сказанное нашло подтверждение в воспоминаниях Н.Н. Крыжановского «На минах у Одессы в 1920 году» (опубликованы в 1958 г.), которые автор нашел случайно, когда считал статью законченной. В 1920 г. этот морской офицер руководил в Одессе Гидрографической службой и почти сразу же был вызван на место гибели «Раккиа». Прибыв на Санжийский погранпост (кордон, в районе нынешнего маяка), офицер увидел такую картину: в море, в 30-40 кабельтовых (5,5-7,8 км) от берега посреди минного поля стояли на якорях три транспорта примерно по линии северо-запад – юго-восток («Талия» «Мельпомена» и близко друг к другу, «Пьетро Кальви» севернее, ближе к берегу). Их нужно было вывести из опасной зоны, а потом с помощью лоцманов провести в Одесский порт.

Офицер сразу же предложил бывшим там «комиссарам и чекистам», снять пассажиров шлюпками на берег, а потом протралить для пароходов проходы. Но чекисты сказали, что суда надо выводить только с людьми. Поскольку приближалась ночь и из Одессы не прибыли лоцманы с картой минных полей, операцию отложили на завтра. Большевики ограничились тем, что съездили на суда, ска­зали приветственные речи и съехали на берег. Таким образом тысячи людей оставили на ночь по­среди минного поля, несмотря на то, что при перемене ветра корабли могли начать описывать круги вокруг якорей и подорваться на затраленных таким образом минах.

На следующий день из Одессы на небольшом пароходе прибыли лоцманы с картой и тут выяснилось, что капитан этого судна участвовал в минировании этого поля. Он сообщил, что мины установлены здесь на глубину 6 футов (1,8 м), осадка его парохода составляет 8 футов (2,4 м) и поэтому он отказывается от участия в операции. Н. Крыжановский взял командование на себя и, рискуя подорваться, протралил коридоры корпусом парохода и вывел из минных заграждений транспорты, которые лоцманы увели в Одессу. После операции офицер сделал вывод, что два первых парохода стояли к югу от минного поля, «Карло Альберто Раккиа» нарвался на первую линию мин, а «Пьетро Кальви» зашел за нее севернее.

На последнем из судов находился экипаж погибшего эсминца вместе с капитаном Итало Морено, который поведал такую историю. За день-два до этого в Константинополе итальянский адмирал приказал ему сопровождать три транспорта, сказав: «Близ Одессы, у Большого Фонта­на, вы найдете бакан, обозначающий конец загражденной зоны. Там остановитесь до прибытия лоцманов. Лоцмана поведут транспорта в Одессу, а вам надлежит немед­ленно вернуться. Ни в коем случае не заходите в Одессу». Подойдя к точке, где должен был быть бакан, отряд остановил­ся. Никаких знаков на воде не было. Тогда капитан Морено, поставив тран­спорта точно себе в кильватер, взял курс на мыс Большой Фонтан и пошел малым ходом. Проходя Санжийский кордон, на широте 46^о 15′ N и в долготе 30^о 40′.2 Е «Раккиа» взорвался на мине, переломился и затонул. В результате взрыва несколько человек из команды были убиты и ранены. Бывший концевым транспорт «Пьетро Кальви» вышел из строя, подошел к месту взрыва «Раккиа», стал на якорь, спустил шлюпки и спас плававших людей.

От себя Н. Крыжановский пояснил, что «инструкции, данные командиру конвойного судна, отно­сились к 1919 году, когда Одесса была в руках Добро­вольческой Армии. По занятию Одессы большевики поставили заграждение дальше к югу от мыса Большефонтанского», что соответствует приведенным выше фактам.

Далее офицер описал встречу большевиками соотечественников: «На всех транспортах солдаты были помещены в носовых и кормовых трюмах и могли пользоваться верхней палубой лишь на баке и юте. Эти места были отгорожены от остальных частей корабля решетками и стояли воору­женные часовые. Выглядело так, точно везут арестантов…

В Одесской гавани я увидел, что перед ошвартовав­шимися итальянскими транспортами на стенке гавани стояли масса народа, войска, оркестр и масса чекистов… «Начальство» держало речь к солдатам, призывая их немедленно записываться в Красную Армию. Постепенно солдат выводили с кораблей на стенку гавани и строили в колонны для парада в городе. Вещи было приказано оставить – «возьмете потом». Однако ничего не ожидая, чекисты начали рыться в вещах и отбирать валюту и вещи из заграницы. Боль­шинство солдат экономили деньги и накупали вещи в подарок женам и детям. «Валюта» были деньги, накоплен­ные из жалования. Кое-кто из солдат стали выбрасывать деньги из иллюминаторов за борт, и около кораблей вода была по­крыта плававшими денежными бумажками. Главной задачей чекистов было не дать солдатам опомниться. Их все время теребили, куда-то тащили, запи­сывали, сгоняли на митинги и… обирали.

После бессонной ночи, в нервном ожидании взрыва, стоя на верхней палубе, люди были в крайне нервном со­стоянии, сопротивляемость была понижена. Однако некото­рые из солдат стали протестовать против конфискации денег и вещей и не хотели немедленно записываться в Красную Армию, а рвались ехать домой, где они не были с начала войны. Никого из солдат никуда не пускали. Вскоре нача­лись аресты и в домах на Екатериненской площади был организован «особый отдел» чеки для арестованных сол­дат…

Люди прибыли с вещами, деньгами в иностранной валюте, с одеждой и намеревались кратчайшим путем ехать домой. Намечено же было их встретить с помпой, вывести в город на парад, а тем временем сделать обыск в их вещах, отобрать «валю­ту», заграничные костюмы и отнюдь не отпускать их до­мой, а заставить вступить «добровольно» в Красную армию. Тех же, что будут упорствовать, расстрелять или сослать…

До самой зимы на Екатериненской площади были слыш­ны голоса и неслись неприличные солдатские песни арестованных. Это все еще не сдавались наиболее упорные из солдат, возвратившихся в свое дорогое отечество».

На следующий после встречи день Н. Крыжановский как переводчик участвовал в работе комиссии по обстоятельствам гибели эсминца, состоящей в основном из «комиссаров». По итогам опроса итальянцев был составлен «безграмотный протокол», копию которого передали в Рим.

Теперь вернемся к похоронам итальянцев, еще одно описание которых есть в книге В.П. Монахова и Б.А. Степаненко: «Вся Одесса жила этим событием. Совместно с италь­янским командованием было принято решение похоронить со всеми почестями итальянских моряков на Куликовом поле. Похороны состоялись 24 июля около 5 ча­сов дня. От Платоновского мола портовые рабочие с оркестром и экипажем всех трех итальянских транспортов, с венками и крас­ными знаменами направились к Валиховскому переулку, где к этому времени собрались воинские части, представители рабочих орга­низаций, советской власти и политических партий. Два деревянных гроба с телами мат­росов Рэ Винченце и Пеллеччило Доменико, покрытые итальянскими флагами, были установлены в часовне. От угла Торговой вся Софиевская вплоть до улицы Троцкого [Преображенской] была занята прибывшими накануне военноплен­ными. В траурной процессии за гробами шли итальянские матросы, представители штаба армии, губревкома и итальянских социалистов. Похороны состоялись на пло­щади Октябрьской революции, где собралось свыше 10 тысяч человек. Состоялся траурный митинг, на котором выступили представители различных организаций, в том числе председа­тель ревкома тов. Шумский. Только в 1926 году тела матросов были эксгумированы и переза­хоронены на родине».

Н. Крыжановский добавил, что на заседании комиссии ему сказали: «Скажите этому итальянскому офицеру, что его уби­тые матросы будут похоронены как жертвы революции». Когда я перевел это капитану Морено, он был очень поражен и просил меня сказать, что он считает себя обязанным дать дома отчет матерям этих убитых матросов и потому все, чтобы он мог ожидать, это похорон по обряду католической церкви… Через два дня по приходу были устроены «похороны жертв революции». Было организовано коллосальное шествие-парад. Шли в процессии и итальянские матросы с офице­рами. Хоронили убитых и умерших от ран на площади, где во время революции были похоронены «жертвы». На пло­щади был построен помост с трибуной. На эту трибуну по очереди входили «товарищи» и говорили пролетариату о завоеваниях революции, о ее жертвах и о грядущей мировой революции. Пели «Интернационал». Капитан Морено ничего из происходящего не понимал, но считал, что ему приличествует тоже выступить, дабы не было видимости, что все делается против его воли».

Накануне похорон начальник гарнизона Одессы Фиалковский подписал приказ (№ 81 от 23 июля): «Офицерам и экипажу итальянских судов, прибывших 22 сего июля в Одесский рейд, разрешается хождение по городу только в национальной форме, без оружия и по разрешению особого отдела Побережья. Всем командирам и красноармейцам приказываю себя держать вежливо по отношению к тов. итальянцам как матросам, так и офицерам».

Советская власть и итальянские социалисты сделали все, чтобы превратить не только возвращение пленных домой, но и похороны моряков во внеочередной праздник «международной солидарности трудящихся». Так, транспорт «Пьетро Кальви» вошел в одесскую гавань под красными флагами. Впрочем, главной целью этого «шоу» был прорыв экономической блокады Советской Украины. Отчасти это удалось – 9 августа 1920 г. «Пьетро Кальви» ушел в Италию с грузом зерна (280 тыс. пудов) «для итальянского народа», хотя, скорее всего, это была своеобразная завуалированная компенсация Италии за взорванный эсминец.

Недавно Л.Г. Белоусова нашла несколько фактов о могиле моряков. Так, в 1924 году, в связи с решением о строительстве памятника-мавзолея В.И. Ленину на Куликовом поле, был составлен план, на котором в центре располагалось три временных памятника на братских могилах – двух «Жертв Революции» и итальянских моряков (с 6 погребенными). Последняя находилась в 80 м к северу от самого центра площади (сейчас это место находится под брусчаткой). В 1927 г. к ним добавилась могила большевика «деда Трофима». В интернете есть упоминание о том, что останки моряков эксгумировали 03.8.1927 г. и оно не противоречит сказанному. Возможно, это было сделано в связи с тем, что тогда в местном мавзолее В.И. Ленина хотели устроить усыпальницу для останков всех похороненных на площади, а захоронение в ней останков итальянцев посчитали неуместным.

Пока у автора нет прямых фактов для объяснения разницы между числом погибших (10 или 9 чел.) и похороненных (6 или 5 чел.) членов экипажа. Скорее всего, 1 раненый умер от ран на берегу, а тела 4 погибших (кочегаров – ?) не смогли забрать с тонущего судна. В таком случае его остатки могут рассматриваться как подводная братская могила.

Не понятно также, почему в межконфессионной часовне комплекса медицинских клиник по Валиховскому переулку, д. 3 отпели только двух моряков, имена которых известны. Вряд ли остальные 4 итальянца были атеистами, скорее всего, с ними попрощались в католическом костеле.

А сечас опишем сам корабль. «Карло Альберто Раккиа» («Carlo Alberto Racchia») относился к подклассу торпедно-артиллерийских кораблей – лидеров эскадренных миноносцев и к типу «Карло Мирабелло» Королевского ВМФ. Его построили в 1914-1916 гг. на судоверфи Cantiere Ansaldo в городе Sestri Ponente. По итальянской классификации это был «лёгкий разведчик» (Esploratore Leggero) с параметрами: водоизмещение, стандартное – 1819 т; полное – 2040 т; длина – 101,1/103,75 м; ширина – 9,74 м; осадка – 3,6 м; мощность – 35000 л.с.; 4 паровых котла и 2 группы турбин с 2 винтами; скорость хода – 34 узлов; дальность плавания – 2820 миль; экипаж – 169 чел. Вооружение: 102-мм орудия (Schneider-Armstrong) – 8; 76-мм зенитные орудия (Armstrong) – 2; 6,5 мм пулеметы – 2 шт; 450-мм двухствольные торпедные аппараты – 2; мины – 100 шт. Корабль в 1914 г. назван именем политика, сенатора Итальянского

Это был современный, быстроходный и хорошо вооруженный эсминец. Выше шла речь о том, что попытки итальянцев поднять корабль в 1921-1922 гг. были безуспешными, хотя он лежал на небольшой глубине, а его трубы и ходовая рубка могли возвышаться над водой на 1,5-2,0 м, не говоря уже о мачтах. Есть сведения о том, что какие-то работы провела на нем советская ЭПРОН (экспедиция подводных работ особого назначения) в конце 1920-х – начале 1930-х годов.

После почти полувекового забвения остатки «Карло Альберто Раккиа» были вновь открыты и индентифицированы членами николаевского клуба аквалангистов «Садко» в 1977 г. Потом место гибели корабля посещали аквалангисты разных организаций. По данным сайта wreck.ru, основанным на нескольких неназванных источниках: «координаты гибели лидера 46°14’N, 30°39’E. Глубина 10 метров. Возвышение над грунтом 1,5-2,0 метра. От корпуса практически ничего не осталось».

Наиболее детальные исследования судна, в ходе которых были выполнены его обмеры и фотографирование, провели в 2007-2015 гг. члены ильичевской общественной организации «Прикордонник» (руководитель – В.М. Владыченко). Полученные ими результаты кардинально отличаются от приведенных выше, хотя координаты почти совпадают – 46°14’739N, 30°39’049 E. Корабль, состоящий из трех фрагментов, с поврежденным носом лежит на глубине 13-14 м – глубина над кормовой частью – 6 м, средней частью – 8 м, носовой частью – 11 м. Ориентировка – носом на Одессу. Носовая и средняя часть лежат на киле, кормовая – на боку. Корпус корабля стальной с заклепками. На носовой части стоят остатки надстройки с ходовой рубкой и мостиком размерами около 4х2 м, высотой – до 5 м, тут же выявлены снаряды калибром 102 мм, еще один такой снаряд был обнаружен под кормой. В средней части видны три паровых котла высотой до 5 м, один из которых упал на грунт, здесь же выявлено большое количество багров. В кормовой части хорошо сохранилось крупное перо руля. В нескольких местах на обломках отмечены нагромождения тросов. В целом, объект, лежащий на небольшой «рабочей» глубине, интересен и весьма перспективен для дальнейшего изучения аквалангистами.

О том, что судно нарвалось на минное заграждение, свидетельствует находка в 15 м по правому борту от него фрагмента овального мины вместе с тележкой. Дайверы подчеркнули полное отсутствие артиллерийских орудий, торпедных аппаратов, пулеметов, якорей, винтов, валолиний, обоих труб и т.п. – то есть всего того, что ценно не только как изделия, но и в качестве металлолома. Это подтверждает сведения о работе на нем водолазов ЭПРОН, которые, как известно, не гнушались никакой поживой.

Координаты и характеристики позволяют утверждать, что обломки, лежащие около 3,2 км к юго-востоку от берега на траверзе очистных сооружений Ильичевска и в 5,0 км к югу от мыса Бугов, принадлежат лидеру эсминцев «Карло Альберто Раккиа» Королевского ВМФ Италии.

Возвращаясь к рассказу «Блокада», подчеркну – его автор сильно и по-видимому намеренно исказил факты, создав по сути пропагандистскую советскую агитку. Во-первых, он заявил, что от мины большевиков погиб вражеский разведчик, хотя «Карло Альберто Раккиа» конвоировал транспорты с возвращающимися на Родину интернированными лицами, охраняя их от угрозы нападения Белого флота! Во-вторых, К.Г. Паустовский преувеличил масштаб траурных мероприятий и интерес к ним одесситов, умножив число их участников на 10, и это при том, что среди них были иностранные гости и моряки, а также 4000 приезжих репатриантов. В-третьих, отмеченное им «присутствие вооруженных итальянцев» и «командира эскадры» на улицах города во время похорон, а также самой эскадры союзников вблизи Одессы является плодом фантазии. В-четвертых, писатель скрыл неприглядные сцены встречи пленных представителями власти «большевистской Родины». Не нашли своего подтверждения и другие моменты, в частности спасение тонущих итальянцев местными рыбаками.

Так или иначе, после наших поисков яснее стали как причины трагедии итальянского корабля и его экипажа, так и судьба основной группы бывших «пленников острова Азинара». Кстати сказать, среди них было не мало украинцев, которые по 5-6 лет мечтали вернуться не в ряды Красной армии, а в свою независимую Украину. В то же время в этой истории осталось еще немало белых пятен, основными из которых являются имена всех погибших и нынешнее место их захоронения. Чтобы их заполнить, нужно продолжить поиски как под водой, так и в архивах, в том числе и итальянских.

Если давать морально-этическую оценку поступкам персонажей этой истории, по мотивам которой можно написать сценарий для увлекательного остросюжетного фильма, то я бы назвал героическими действия экипажей итальянских судов – «Карло Альберто Раккиа» и «Пьетро Кальви», а также кадрового военно-морского офицера Н.Н. Крыжановского, который лично спас жизни более 4 тыс. человек, рискуя своей жизньо. И еще, если вдуматься, то комиссары были правы, назвав мертвых матросов «жертвами революции», так как погибли они от мины большевиков.

Выше шла речь о том, что останкам корабля должен быть присвоен статус братской могилы. Уверен, что в недалеком будущем на месте гибели «Карло Альберто Раккиа» состоится памятная церемония с участием дайверов, ученых и военных моряков Украины и Итальянской республики, на которой священники смогут назвать имена всех погибших. В перспективе было бы целесообразно установить в прибрежной зоне Ильичевска, расположенной ближе всего от места крушения, мемориальный знак, а может быть и назвать одну из улиц города в память безвинно погибших у чужих берегов на своем корабле 10 итальянских моряков.

Игорь Сапожников, доктор исторических наук